— Конечно, конечно, — согласился Зазнобин, представляя, как он тащит по зимнему лесу, по сугробам, седого согбенного в три погибели старца, а тот, задыхаясь от ходьбы, рассказывает, как он имел счастье сажать капитана первого ранга на горшок.
Крамаренко покачал головой, но промолчал.
Вера Алексеевна быстро попрощалась, сказав, что тотчас пришлет Игната, и выбежала из кабинета.
— Возьмешь дежурный глидер, — сказал контр-адмирал, — если сейчас вылетишь, часам к двум будешь в Пихтовке. Поговори с местным врачом — дельный мужик, а там действуй по обстановке.
Игната Нащокина долго ждать не пришлось — Зазнобин забрал с «Псковитянки» необходимые вещи, вернулся к штабу бригады, а возле глидера его уже поджидал высокий старик с царственной осанкой, едко поджатыми губами и крючковатым носом.
— Это вы Иван Зазнобин? — скрипуче спросил он.
— Я. А вы — Игнат Нащокин?
— Он самый, — сказал старик и первым полез в глидер, — ну, поехали, что ль?
Иван хмыкнул и занял место пилота…
К Пихтовке они вышли, как и говорил Крамаренко, к двум часам дня. Врач, пожилой мужчина с красным лицом и седыми длинными усами, обрисовал Зазнобину ситуацию. Последний раз в поселке Небогатов был третьего дня. К доктору он не заходил, хотя они договаривались, что каждое посещение Пихтовки Кирилл Владимирович будет проверяться в поселковой больнице. Вместо этого Небогатов посетил бар, где купил ящик «Ржаной на меду», и был таков. Как сказал бармен, Кирилл Владимирович выглядел так, будто кроме водки ничего не употребляет уже который день. Как он вел топтер от заимки до поселка, это было загадкой.
— Так, что вполне возможны осложнения в виде delirium tremens, господа, — сказал напоследок врач и сунул Ивану медицинский саквояж, — меня он видеть не захочет, но вы постарайтесь сделать ему укол — это снимет последствия отравления организма алкоголем, а потом, если получится, поставьте капельницу. Это несложно.
— Я знаю, — буркнул Иван, — оружие у него есть? Контр-адмирал Крамаренко сказал, что пороховые ружья он забрал.
— Да, Кирилл Владимирович взял у местного охотника лучевик. Вещица дельная — кабана валит.
— Господи, прости, — перекрестился Нащокин.
Зазнобин хмуро взглянул на него и спросил, не хочет ли Игнат остаться в поселке, на что старик ответил, что пусть Иван остается сам, а Кирилла Владимировича он вразумит и без посторонней помощи.
Заимка стояла, заметенная по окна. Свежих следов вокруг избы не было, из чего Иван понял, что Небогатов уже несколько дней не выходит на улицу. Впрочем, следы его пребывания были видны: на жердях, с торца избы, висела распяленная кое-как шкура косули. Значит, Небогатов все-таки выходил на охоту.
