И они не остановятся, пока не выполнят этого приказа. Потому что такова их природа.
— Откуда ты знаешь? Старик пожал плечами:
— Я знаю о них все. Потому что именно я их и создал.
И в этот момент до духанщика наконец дошло, что он НИКОГДА уже не вернется в свой духан.
Огромный бронированный борт «Дара Иисуса», боевого корабля-монастыря ордена братьев-меченосцев Иерусалимских, уже заполнил весь лобовой экран, создавая иллюзию того, что челнок вот-вот врежется в эту броневую стену. Брат Томил нервно откинулся назад и едва сдержался, чтобы не прикрыть глаза. Он терпеть не мог летать с военными. Все эти резкие ускорения, торможения на грани того, чтобы не воткнуться в борт соседу, развороты буквально в паре ярдов от причальной балки и полное пренебрежение комфортом пассажиров раздражали его донельзя. И все это под ехидные усмешечки и глубокомысленные рассуждения о маневрах выхода из-под огня. Полная чепуха, направленная только на то, чтобы безнаказанно всласть поиздеваться над нормальными людьми. Однако большую часть своих относительно частых поездок брат Томил вынужден был совершать именно на военных кораблях. А чего же тут ожидать, если ты состоишь в штате военной епархии. Да еще в личном секретариате маршала-кардинала Макгуина. Впрочем, на этот раз у него была еще одна причина испытывать неудовольствие. Едва ли не затмевающая первую. Но с ней тоже ничего нельзя было поделать…
Брат Томил покосился на остальных пассажиров. Их было двое. Высокий дюжий аббат и, мягко говоря, излишне дородный монах-доминиканец. Странная парочка. Непонятно, что могло объединять этого ломовика, судя по впалому животу, отнюдь не страдающего грехом чревоугодия, и столь явного поклонника и ублажателя своего объемистого брюха. Но стоило приглядеться к монаху повнимательнее, то можно было заметить, что его ручищи способны сжиматься, демонстрируя миру пудовые кулаки. Впрочем, если бы брат Томил страдал таким грехом, как невнимательность, он никогда не попал бы в личный секретариат маршал-кардинала.
В этот момент челнок резко дернулся, заставив пассажиров повиснуть на пристежных ремнях, и брат Томил пребольно ударился подбородком о нагрудную пряжку. В следующее мгновение коротко взвыли магнитные захваты и лобовой экран погас. Это означало, что их путешествие… началось.
Вернее, для брата Томила все началось еще две недели назад. Когда личный секретарь маршал-кардинала брат Лайонс вызвал его к себе и огорошил заявлением:
