Девятый чин | страница 92



Метеоров стряхнул с сюртука крошки доеденного бутерброда и убрал оберточную бумагу в пистолетный футляр.

— Написали ль вы завещание? — отирая губы, начал он свою роль с прерванного места.

— И да, и… нет?! — удивленный Печорин, скорее, адресовал свою реплику режиссеру.

— То есть?! — поперхнувшись, доктор Вернер глянул на него поверх очков.

— Я оставил в комнате свой дневник, — отрывисто и нервно прочитал с листа Печорин. — Там — все. Поступите с ним как желаете.

Доктор, в отличие от Максим Максимыча из повести «Тамань», еще не зная, что ему делать с дневником Печорина, призадумался.

«Буду говорить свой текст, — решил Метеоров-Вернер, — а с Васюком пусть разбирается театральная общественность».

— Неужели у вас не осталось друзей, которым вы хотели бы послать свое последнее прости?

Печорин покосился на драгунского капитана. Лицо того осталось безучастным.

«Я тебя простил, старик, — подумал Никита. — Но не надейся, что я брошусь к тебе в объятия. Чтоб секундант Грушницкого обнимался с Печориным? Такое даже Васюка способно шокировать».

— Я не опоздал? — Рядом с Никитой объявился Кумачев. Под мышкой у него был подозрительный сверток, а в руке — еще более подозрительный стакан.

— Как раз вовремя, — заметил без энтузиазма Брусникин. — Ты стрелять умеешь?

— А в чем интрига?

— Поздравляю, Мишель. — Никита хлопнул его по плечу. — Наконец-то у тебя появился шанс ухлопать этого пидора Зачесова.

— Сереженька! Больше величия! — докатился до них возглас постановщика.

— Понял, Герман Романович! — Печорин выкатил грудь колесом и двинулся на Метеорова. — Посмотрите, доктор! Видите ли вы на скале справа чернеют две фигуры? Это наши враги!

— Вот оно как? — старый артист, сделав ладонь козырьком, глянул вдаль.

— Чернеют! — режиссер вскочил с кресла. — Черне-ют! А вы что делаете?

Никита с Кумачевым замялись.

— А что мы делаем, Герман Романович? — убирая на всякий случай за спину стакан, поинтересовался Миша.

— Под софитами стоите! — Васюк замахал руками. — Уйдите! В тень уйдите! Зритель должен верить в происходящее!

Грушницкий с драгунским капитаном послушно отступили в тень.

— На сегодня все свободны! — Васюк, сверх меры утомленный приливами вдохновения, повалился в кресло. — Следующая репетиция завтра в девятнадцать! Эра!

Его ассистентка Эра, читавшая во втором ряду журнал, вспорхнула, точно пчелка с клевера.

— Шаманскую ко мне! — распорядился постановщик.

— Я не опоздала? — Княжна Мери, шурша накрахмаленными юбками, во всей красе появилась рядом с приятелями, разливавшими коньяк за тяжелым бархатным занавесом.