— Должно быть! — передразнил приказчика Марко Данилыч. — Все должен знать, что у тебя в караване. И как мог ты допустить на баржах псов разводить? А?.. Рыбу крали да кормили?.. Где водолив? Водолив немножко выдвинулся вперед.
— Виноват, батюшка Марко Данилыч, — боязливо промолвил он, чуть не в землю кланяясь Смолокурову. — Всего-то вчерашний день завел, тонул, сердечный, жалко стало песика — вынул его из воды… Простите великодушно!.. Виноват, Марко Данилыч.
— То-то виноват!.. Из твоей вины мне не шубу шить! — вскрикнул Смолокуров. — Чтоб духу ее не было… За борт, назад в воду ее, проклятую. Ишь что выдумали! Ах вы, разбойники!..
И, обругав водолива, молча перешел с Фадеевым на четвертую баржу.
— Это судак? — спросил Марко Данилыч приказчика.
— Первы три баржи все с судаком-с, — молвил Василий Фадеев.
— С соленым?
— Так точно-с.
— Бешенка где?
— На пятой-с.
— На четвертой что?
— Сушь.
— Вся?
— Вся-с.
— Коренная где?
— На шестой белужина с севрюгой, на седьмой осетёр. Икра тоже на седьмой-с, пробойки, жиры, молоки.
— На восьмой значит ворвань?
— Так точно-с.
Замолчали и молча прошли на другую баржу… Набрался тут смелости Василий Фадеев, молвил хозяину:
— Расчету рабочие требуют, Марко Данилыч. Промолчал, ровно не ему говорят, Марко Данилыч.
— Галдят, четвертый, дескать, день простой идет, харчимся, дескать, понапрасну работу у других хозяев упускаем. Опять промолчал Марко Данилыч.
— Говорю им, обождите немножко, вот, мол, хозяин подъедет, без хозяина, говорю, я не могу вам расчетов дать, да и денег при мне столько не имеется, чтобы всех ублаготворить… И слушать не хотят-с… вечор даже бунта чуть не подняли, насилу улестил их, чтобы хоть до сегодняшнего-то дня обождали.
— Это все судак? — спросил, не слушая Фадеева, Марко Данилыч.
— Так точно-с.
— Зачем ворвань далёко поставили? С того бы краю сподручнее было.
— Не велят-с, — встряхнув волосами, молвил приказчик. — Духу, дескать, оченно много… Железняки, слышь, жалобились[63].
— Гм, — промычал Марко Данилыч. — Не отвалились бы у них носы-то. Тебе бы водяному[64] поклониться.
— Кланялся… Не берут-с, — быстро вскинув глазами на хозяина, молвил приказчик.
— Гм!.. — опять промычал Марко Данилыч. — Покажь-ка сушь-то.
— Мироныч! — крикнул Василий Фадеев ходившему вслед за ними лоцману. — Суши достань из мурьи каждого сорта по рыбине; и судака, и леща, и сазана, и воблы — всего… Да живей у меня!..
Ни слова не молвил, бегом побежал толстый Мироныч, нырнул в мурью и минуты через четыре поднес Марку Данилычу четыре рыбины.
