Он сидел весь обмякший, думая об этой удивительной машине, размышляя, насколько можно доверять бегущей плёнке и шлему на голове.
– Мы долго здесь пробудем, – сказал Джошуа.
Джон кивнул.
– Да, пожалуй. Это займёт много времени.
– Тогда, – сказал старик, – я пойду и раздобуду чего-нибудь поесть.
Он пошёл к двери, потом остановился.
– А Мэри? – спросил он.
Джон покачал головой.
– Пока не надо. Оставим их в покое. Если у нас ничего не выйдет…
– У нас всё выйдет.
Джон резко оборвал его:
– Если у нас ничего не выйдет, лучше, чтобы они ничего не знали.
– Пожалуй, ты прав, – сказал старик. – Я пойду принесу поесть.
Два часа спустя Джон уже знал, что Корабль не упадёт на солнце. Он пройдёт близко – слишком близко, всего в несколько миллионах километров, но скорость его будет такова, что он проскочит мимо и снова вылетит в пространство, притягиваемый солнцем, рвущийся прочь от этого притяжения, теряя скорость в этой борьбе.
Траектория его полёта изменится под действием солнца, и он будет летать по орбите – по очень опасной орбите, потому что если оставить её неизменной, то при следующем обороте Корабль всё-таки упадёт на солнце. Пока Корабль не повернёт обратно к солнцу, Джон должен добиться контроля над ним, но самое главное – он выиграл время. Он был уверен: если бы он не прибавил скорость на два деления, то Корабль или врезался бы в солнце сразу, или начал бы вращаться вокруг него по всё более суживающейся орбите, вырвать с которой его не могла бы даже фантастическая сила могучих машин.
Он имел время, он кое-что знал. И Джошуа пошёл за едой. Времени было немного, и он должен использовать его. Надо разбудить знания, притаившиеся где-то в мозгу, внедрённые туда, и он должен употребить их для той цели, для которой они предназначались.
Теперь он был спокойнее и чуть больше уверен в себе. Думая о своей неловкости, он удивлялся, как это люди, запустившие Корабль с Земли, и те, кто управлял им до того воцарения Невежества, могли так точно направить его. Наверное, это случайность, потому что невозможно так пустить снаряд в маленькую мишень, чтобы он летел тысячу лет и попал в неё. Или возможно?
«Автоматически… Автоматически…» – звенело у него в голове одно-единственное слово. Корабль был автоматическим. Он сам летел, сам производил ремонт, сам обслуживал себя, сам двигался к цели. Мозг и рука человека должны были только сказать ему, что делать. Сделай это, говорили мозг и рука, и Корабль делал. Только это и было нужно – дать задание.
