Самой распространенной формой проявления национальных чувств латышей является самиздат. Судя по улову на обысках, самиздат в Латвии был довольно обильным уже в 70-х годах [14] и очень разросся в 80-х. Одним из ранних свидетельств о распространении неподцензурной литературы являются дела Эрика Даннэ и Лидии Дорониной. Даннэ был осужден в начале 1969 года на лагерный срок за провоз книг в Ригу из-за рубежа (он был работником международных авиалиний). [15] Лидия Доронина (русская фамилия - по мужу, она латышка, девичья ее фамилия - Ласмане) работала в Латвийском министерстве культуры. В августе 1970 года у нее при обыске изъяли самиздат на русском языке - открытое письмо Солженицына и произведения Андрея Амальрика. Многочисленные свидетели, вызванные на суд Дорониной, были не русские, а интеллигентные латыши. Именно их следствие сочло потребителями этого самиздата. [16] В Латвии, где процент русского населения очень высок - по данным переписи 1970 г., 29,8%, [17] - интеллигентный круг не является чисто латышским. К тому же читающие латыши все владеют русским достаточно хорошо, чтобы использовать богатства русского самиздата, и он распространен в Латвии наряду с латышским, а на начальной стадии (в 60-е - начало 70-х годов), похоже, самиздат был в основном привозным, русским.
Следующее по времени свидетельство о распространении самиздата в Латвии - тоже о русском самиздате. Житель Риги, кандидат физико-математических наук Лев Ладыженский и инженер Федор Коровин были арестованы в декабре 1973 года за хранение и распространение самиздата, начиная с 1966 года и вплоть до ареста. У них было изъято более 50 названий, примерно тот же набор, который ходил в то время по Москве и Ленинграду, включая «Хронику текущих событий». Однако среди причастных к этому делу не было ни одного латыша. Все обыски по делу Ладыженского в Риге (около 10) были произведены в кругу «оккупантов». Кроме того, по делу Ладыженского-Коровина допросы велись и в Москве и в Ленинграде, откуда они, по их признанию, получали самиздат. [18] Иногда латышский и русский потоки самиздата пересекались - на некоторых обысках находили и тот, и другой, например, в Риге у латыша, бывшего политзаключенного Виктора Калныньша, [19] но в значительной своей части эти потоки были разделены уже потому, что русские, живущие в Латвии, редко владеют латышским языком, и мало кто из них интересуется проблемами латышей настолько, чтобы подвергать себя риску за причастность к их неподцензурной литературе. Судя по делу Ладыженского-Коровина, они, живя в Риге, были теснее связаны с московскими и ленинградскими самиздатчиками, чем с латышами, среди которых они жили.
