– Видали? – вскинула Марина тонкие бровки. – Классная кошка, такая злобная! Я с ней отдыхаю.
– Отдыхаете?
– Конечно. Она же действительно, не поверите, но факт-факт, крякали утки: ни грамма не врёт…
– А вам нравятся люди, которые не врут, да? Вот и Лилия Ильинична была из таких, мне кажется.
– – Лили-лили… – вздохнула Марина. – Правда хорошо, а счастье лучше, вот в чём правда. Меня злило, что Лилька так быстро сдалась, ну, стала такой старой тёткой. Испугалась. Женщину в женщине съедает страх, вы согласны? Подумаешь, на пенсию вышла. Постриглась бы покороче, купила мотоцикл…
– Мотоцикл?!
– А хотя бы. Лильке бы пошло. Фрр! Поехали! А что? У нас в театре Галя Шмакова тоже мужа схоронила, закисла, с поломанными ногтями и в кофтах старушечьих начала ходить, у-у-у, думаем, всё, погасли костры пионерские. И тут она оп! – в шестьдесят один год за руль села, а через год замуж вышла за отставного мента. И бегает в джинсах, и премию оторвала за моноспектакль. Понимаете, проблему надо решать кардинально: выбрали не жить – очень хорошо, убирайте себя из пейзажа. Но если уж выбрали жить – так извольте не сдаваться…
– Так она и решила, как вы говорите, – кардинально, убрала себя из пейзажа.
Марина посмотрела синими глазами на Анну, закусила губку.
– Странно, я вот как будто всё время забываю об этом. Говорю о ней как о живой. Точно вырубает участок памяти…
– Четыре лилии…
– Четыре лилии – это нам письмецо.
– Письмецо о чём? – напряглась Анна.
– Так. О молодости. Об одной глупости, которую мы сделали. Нет, это вам совершенно ни к чему знать, и для вашей статьи о Лиличке не нужно. Тук-тук. Смерть пришла – и ушла из таверны… Знаете такую песенку?
– Знаю. Это «Малагенья», стихи Лорки, фрагмент из Тринадцатой симфонии Шостаковича.
– Я убита, – засмеялась Марина. —Такого не бывает.
– Почему? – удивилась Анна. – Я в музыкальной школе училась пять лет, собиралась на театроведческий поступать, а там на собеседовании спрашивали про любимого композитора, я и выбрана Дмитрия Дмитриевича. Я Тринадцатую знаю почти наизусть. «Три лилии, три лилии, три лилии… они на могиле моей растут…»
– «Мадам, посмотрите, потеряли вы что-то…» – радостно напела Марина.
– «Ах, пустяки, это сердце мое…» – подхватила Анна.
– Да-а-а, – покачала головой Марина, – мы с вами культуркой-то отравленные. Вот Миска будет комиссаром, так они нас всех к стенке поставят. «Напой, падла, Сорок пятую Гайдна! – Там-пам-пам-пам-пам-пам-па-рам-пам-пам… – Кончай его, робята…»
