И это понятно. Их, проклятых, и в этом Письме слишком много: среди писателей одних лишь реабилитированных 600 человек (180 - посмертно!). Опровергнуть Письмо нельзя ничем - и факты и выводы неопровержимы; гораздо легче сообщить, как сообщила "Литературная Газета", что "западная пропаганда подняла вокруг письма разнузданную антисоветскую шумиху". Шумиха - шумихой, а в чем же дело в Письме? Почему оно не было ни напечатано, ни оглашено с трибуны? В чем его содержание? Почему шум шумихи заглушает для "Литературной Газеты" смысл самого Письма?
Единственное место, которое газета рискует изложить и на которое пытается ответить, это предложение А.Солженицына внести в Устав Союза Писателей пункт об обязанности Союза защищать неправо гонимых.
Как? Защищать? Своих членов? Союз?
В самом деле, развернем это предложение в жизнь, и мы сразу убедимся, что оно - фантастическое.
Например, дан сигнал травить Пастернака. Выступает т.Семичастный, большой знаток литературы, и публично, с трибуны, объявляет великого поэта свиньей. Да, да, попросту - свиньей - чавкающей или хрюкающей, не помню.
И тут Союз Писателей - слушайте! слушайте! - вместо того, чтобы, покрыв себя навеки позором, исключить Пастернака, вступается за своего собрата и спокойно, с достоинством объясняет на страницах своей газеты невеждам, кто такой Пастернак.
Или вот другой пример: Солженицын. Помечтаем! Вместо того, чтобы сообщить в той же статье, что архив, отобранный у него, отобран не в Рязани, а в Москве, и не на квартире у Солже-ницына, а на квартире у его друга - как будто это имеет какую-нибудь важность! - Союз и газета начинают борьбу за возвращение архива. Газета напоминает общественности, что архив писателя - его святая святых, что никто не смеет лезть туда руками, что довольно уже погибло драгоценных писательских архивов в таинственных недрах, что распространять, вопреки воле автора, выкраденную из его архива рукопись, от которой он давно и громогласно отказался - беззаконие и бесстыдство... Увы! Все это лишь в мечтах. А в действительности газета стала соучастницей похитителей: в той же статье пересказала содержание отвергнутой автором пьесы.
Второго такого случая я в нашей печати не знаю. Умышленно не давать представления читателю о повести и романе, за опубликование которых годами открыто борется автор, - и пересказать во всеуслышание пьесу, никогда ни для печати, ни для распространения не предназначавшуюся, хранившуюся в личном архиве... Это беспримерно. Не выкрасть ли у Солженицына (на этот раз уже из его квартиры в Рязани, а не из квартиры его друга в Москве) дневники или письмо к жене и не пересказать ли в "Литературной Газете"? Это было бы еще интереснее.
