Борисюк снова выразительно стрельнул глазами на Маркелову.
— И что происходило в квартире после вашего отъезда, вы не знаете…
— Не знаю, — сокрушенно покачал он головой.
— А где теперь проживает Юля?
— Вот это, кстати, сложный вопрос. Найти ее сейчас не представляется возможным.
— Почему?
— После смерти Киры она съехала, и никто не знает куда.
— Ну, наверное, туда, где она жила раньше, — высказала я предположение.
— Если это так, то это очень далеко, где-то в Ярославской области, — угрюмо заметила Маркелова.
— То есть она нездешняя?
— Да, не знаю уж, каким образом они познакомились с Кирой, но жила она у него примерно с месяц, он по доброте душевной пошел навстречу девчонке, которой негде было приткнуться. И ему было хорошо, — Борисюк чуть-чуть подвигал тазом в кресле, — и ей неплохо.
— А милиция все эти обстоятельства выясняла?
Борисюк посмотрел было на меня, как на идиотку, и махнул рукой:
— Кому это надо? Они шприц нашли? — нашли. Отпечатки пальцев его? — его… Чего же еще? Все и так ясно — передозняк.
— Что Кирилл не принимал наркотики — я уже знаю, — торопливо заявила я, упреждая гневные сентенции гостя. — Лучше подумайте, что вы еще можете добавить к сказанному.
Борисюк пожал плечами, немного подумал и проронил:
— Пожалуй, больше ничего.
— Вы сами кого-нибудь подозреваете?
— Конкретно — никого, — ответил он, покачав головой.
— А вы? — спросила я Маркелову.
Она внимательно посмотрела на меня.
— Я знала Кирилла не так хорошо, чтобы делать какие-то скоропалительные выводы.
— Но ведь Вениамин Сергеевич утверждал, что и он, и покойный Дементьев сходились в том, что были в вас влюблены…
Маркелова чуть улыбнулась и вдруг воскликнула:
— Ну почему же надо все понимать так дословно, так брутально!
— Как-как? — переспросила я.
— Брутально — это словечко из лексикона Кирилла, — грустно пояснил Борисюк. — Он применял его ко всему, что имело отношение к тупости, буквальности, черно-белости, если хотите.
— Да, он, наверное, любил меня, — вдруг став серьезной, призналась Маркелова.
— А вы его нет?
— Я люблю всех, с кем общаюсь, — уклончиво ответила она.
— И поэтому я называю ее ведьмой, — ласково улыбнулся Борисюк.
Тут он вдруг взглянул на часы и пришел в ужас.
— Меня сейчас дома убьют, — вздохнул он. — Собираемся, я тебя отвезу домой, — бросил он своей спутнице. — Вы извините, что так получилось, — сказал он уже мне. — Просто сегодня такой неудачный день… Если я вам буду нужен, вы сможете меня найти по этому телефону. — Он протянул мне визитку.
