— Ну, если Крестового посадить хотите, то покажу, где он живет. А разве у вас таких сведений нет?
— Он еще зарегистрирован по этому адресу: улица Советская, дом номер сорок четыре, квартира четырнадцать.
— Я ведь тоже еще не выписалась, — призналась бабка, усаживаясь в машину. — Нам ведь пока временное жилье дали, в общежитие поселили…
— Давно?
— Как полдома обвалилось, так и стали расселять кого куда. Меня да этого душегуба в Затон. Мы последними съехали: неделю назад, я вот вещи до сих пор на себе вожу. У меня никого из родных не осталось. Как вы думаете — отдельную квартиру мне дадут?
— Если обещали, значит, дадут, — обнадежила я старушку.
По дороге бабка наконец-то разговорилась и рассказала, что дом хотели сносить еще три года назад, а на этом месте что-то строить, потому и забор поставили, но как-то не сложилось со строительством.
— Половина жильцов вымерла, а теперь стена обвалилась, хорошо, что никого не пришибло, — пояснила старуха.
— Бабуля, а вы случайно в прошлую субботу вечером ничего подозрительного во дворе не видели?
— Что ты меня все бабулей да бабулей зовешь! Меня Маргаритой Михайловной люди добрые кличут.
— Хорошо, Маргарита Михайловна, так вы видели во дворе что-нибудь интересное?
— В каком дворе — в центре или в Затоне?
— В центре.
— Не была я на Советской в субботу, — покачала головой пассажирка. — Меня в пятницу в общежитие перевезли, из ЖЭКа машину прислали, все пожитки мои погрузили. А про погреб я им сказать забыла, вот теперь на себе вожу.
— А Василий Крестовский когда переехал?
— Шут его знает! Я с ним намедни на общей кухне столкнулась. Когда переезжала, он еще на старом месте оставался, хотя его тоже перевозить хотели, но он заупрямился и остался. А что он натворил?
— Почему сразу натворил? Может, он — свидетель?
— А что видел? — Маргарита Михайловна проявила прямо-таки нездоровый интерес к моему делу.
— Это — тайна следствия, — туманно ответила я. — Так, здесь начинается Затон. Куда дальше?
— К общежитию судоремонтного завода, — ответила бабка.
Пришлось до конца играть роль носильщика — я вынула из багажника тяжеленную сумку моей попутчицы. Маргарита Михайловна просияла от радости и не по возрасту шустро бросилась ко входу, распахнув передо мной дверь.
— Это моя дальняя родственница, — предупредительно сообщила она вахтерше, и я беспрепятственно прошла через вертушку.
Надо сказать, что общежитие казалось не менее ветхим и убогим, чем сорок четвертый дом. На лестничной площадке между вторым и третьим этажом я заметила нешуточную щель в стене, а на четвертом этаже дорогу нам перебежала шустрая мышка.
