— Проходите, — сказала Тамара. — Муж в командировке, поэтому мы можем спокойно обо всем поговорить. Наверное, вы уже обо всем знаете?
— Что вы имеете в виду?
— Не притворяйтесь, уверена, что вы знаете про мое романтическое свидание, — Евстюхина смущенно улыбнулась. — Я чувствовала, что меня бог накажет за это. Теперь тайное стало явным, но, признаюсь вам как женщина женщине, из-за Миши я совсем потеряла голову. У меня хороший муж, мы пережили с ним смерть сына. Я продолжаю Ивана любить, но Миша — это нечто другое. Он молод, романтичен, а мне скоро сорок… После смерти сына моя жизнь напоминала один длинный пасмурный день, и вдруг появился он… Но за все в жизни приходится платить. Теперь моя семейная жизнь загублена, но и с Мишей нет будущего… Зачем я ему, он младше меня на тринадцать лет. Он говорит, что любит меня, но думаю, что это ненадолго.
Мне нечего было вставить в этот монолог, я ждала, когда она выговорится о наболевшем и можно будет задавать ей вопросы.
— У моего мужа есть один недостаток — он очень ревнив. Боюсь даже представить себе, что будет, если он обо всем узнает. Хорошо, что он задержался в командировке, а не приехал, когда страсти еще кипели. Впрочем, нас с Мишей до сих пор, наверное, все обсуждают и ждут не дождутся, когда Иван вернется, чтобы раскрыть ему глаза на мой моральный облик…
Глаза Евстюхиной искали у меня сочувствия, и я сказала:
— Тамара, по-моему, вы все преувеличиваете. Если страсти и кипят, то совсем по другому поводу. Люди прежде всего боятся за свою жизнь, они опасаются ездить в лифте, пугаются каждого шороха, поэтому заинтересованы в том, чтобы убийца был поскорее пойман. Я имею в виду подавляющее большинство, но есть и исключения. Кстати, вы слышали сегодня шум в подъезде?
— Да, что-то такое было, но я не разобралась, в чем дело. Знаете, а я не боюсь ездить в лифте. Я даже думаю — пусть меня убьют, тогда мне не придется объясняться с Иваном.
— Может быть, он ничего не узнает, а в худшем случае, если все-таки найдутся «доброжелатели», вы попытаетесь убедить мужа, что все это сплетни. Зачем же сразу думать о смерти?
— Уж о чем я только не думала! — всплеснула руками Тамара.
— Наверное, и об убийстве вашей соседки тоже думали?
— Что? — Евстюхина непонимающе воззрилась на меня. — А, да, конечно, о бедной Ксении тоже думала. Я не могу понять, за что ее убили. Вероятно, это был маньяк, который почему-то облюбовал именно наш подъезд. Хотя можно догадаться почему. Был бы на подъездной двери замок, он бы не вошел сюда. А его недавно сломали, потом кто-то замок совсем снял, теперь любой может сюда зайти.
