— Как хорошо, что я до вас дозвонился… У меня, похоже, вновь обострение. Я… я убил собственную жену.
Услышав про жену, я поняла, что разговариваю с Христенко.
— Что, что вы сделали? — испуганно переспросила я.
— Я… кажется, убил жену, — дрожащим голосом ответил тот.
— Что значит — кажется? — попыталась уточнить я. — Кажется — убили, или кажется — вы?
— Я не знаю… Я сам ничего не понимаю. У меня все в голове смешалось… Я уже не отличаю реальности от снов. А может, я и сейчас сплю. Может, мне все снится? — обрадованно истеричным голосом вдруг воскликнул Христенко и тут же добавил: — Нужно проверить. Если я почувствую боль… А-а-й! — Похоже, Иван слегка переборщил с проверкой. — Черт! Нет, этого не может быть. Я же не сумасшедший! Я никогда никого не убивал! Я ее любил.
— Успокойтесь, Иван Васильевич, — я пыталась хоть как-то утихомирить своего клиента. — Может, все не так страшно, как вы себе представляете? Лучше объясните, что стряслось, только, по возможности, подробно. Я обязательно постараюсь вам помочь.
— Похоже, что мне не поможет даже психиатр, — поставил себе жесткий диагноз Христенко. — Кажется, — он болезненно усмехнулся, — я невменяем.
— Вот именно, что кажется, — подчеркнула я. — Еще раз прошу, успокойтесь и объясните все по порядку. Как вы ее убили, почему?
— Если б я знал, — обреченно вздохнул мужчина. — Я уже нашел ее мертвой.
— Так, может, это сделали и не вы, — заметила я.
— Может, — вздохнул Христенко. — Только кто мне поверит? Я же давно уже для всех сумасшедший и припадочный. Мне нельзя верить. И потом, здесь везде мои следы, отпечатки пальцев, это ведь мой дом.
Я поняла, что единственная возможность заставить Христенко успокоиться — это шокировать его, поэтому решительно и довольно жестоко произнесла в трубку:
— Хорошо, я верю, что вы ее убили. Вы, а не кто-то другой. Тогда какого черта вы мне звоните? Я детектив, а не адвокат и в семейных делах разбираться не намерена.
Мое агрессивное замечание принесло результаты — даже через трубку я почувствовала, что Христенко сначала растерялся, затем начал активно мыслить и, наконец, стал таким, каким и положено быть нормальному человеку, пусть и в критический для него момент. Он торопливо извинился:
— Вы совершенно правы. Я веду себя как полный идиот, хотя совершенно уверен, то есть настолько, насколько я могу быть в этом уверен, что ничего такого не делал. Что не я убил ее. Я бы просто не смог этого сделать, не смог…
