— Почему? — Он погладил меня по руке. — Из-за того, что с нами случилось? Но какая связь?
— Связь очевидна, Сережа, — вздохнула я. — Я нарушила кодекс чести. Это как у врачей клятва Гиппократа, как у монахов целибат…
— А, — понимающе кивнул он и улыбнулся. — Ты оказалась в постели с подозреваемым?
— Хуже, с клиентом! Меня могут лишить лицензии!
— А мы никому не скажем, — пообещал Сергей.
— Дело не в этом. Я просто не имею права вести расследование, да и смысла, если честно, не вижу. Я ничего не понимаю и не хочу понимать.
— Таня, это важно, — посерьезнев, проговорил Сергей. — Важно установить правду. Ты должна это сделать.
Замолчав, я закурила. Сергей тоже взял сигарету.
— Но я не могу, Сережа, потому что теперь ты мой любовник.
— Как мы можем исправить ситуацию? — спросил он, придвигаясь ко мне ближе. — Ну, мы можем что-то сделать, чтобы не менять наши отношения и чтобы ты могла с чистой совестью продолжать расследование?
Я задумалась. А если я задумалась, то означало, что Таня Иванова не так уж сильно изменилась, как может показаться.
— Значит, ты собрался писать заявление и отказываться от президентства? — уточнила я через несколько минут.
— Собрался, — подтвердил Сергей.
— Что ж, тогда я могу тебя не подозревать, если, конечно, у тебя не предвидится никакой другой выгоды, — добавила я многозначительно. — Если наоборот, скажи сразу, я ведь все равно узнаю.
— Никакой, честно. Если ты захочешь, я даже могу переехать из Москвы в Тарасов. Правда, пока только временно. — Он затушил сигарету и посмотрел на меня.
— Ага. — Я тоже притушила свою. — В таком случае я, пожалуй, продолжу расследование, если это так важно. Но нам придется скрывать наши отношения, чтобы избежать сплетен.
— Придется пойти на такую большую жертву, но только не сейчас! — проворковал Сергей и обнял меня.
— Нет! — решительно отстранилась я от него. — С этого момента я снова только сыщик. Не мучай меня, если хочешь, чтобы я довела это расследование.
— Но… — попытался было возразить Сергей.
— Никаких «но», Сережа, — еще решительней отвергла я его объятия, боясь, что если дам слабину, то опять на ближайшие часы напрочь забуду обо всех расследованиях, вместе взятых. — Нельзя смешивать работу и личные отношения, — учительским тоном проговорила я. — Это никогда не доводит до добра. Знаю по собственному опыту. Сейчас что-нибудь поедим, а потом я поеду: мне еще нужно заглянуть в одно место. Это важно. Только не обижайся. — Я погладила его по щеке, добавив уже мягче: — Лучше помоги мне, чтобы все это скорее закончилось.
