Парень открывал закрытые сеткой клетки и кормил своих питомцев. В небольшие пластиковые посудинки насыпал зерно и наливал воду. Каждого голубя Афанасий любовно гладил по головке, приговаривал ласковые слова:
— И вам дам… Клюйте, клюйте, мои хорошие…
Я рассматривала обитателей голубятни. И сразу же пришла к выводу: хозяин этих птиц собрал у себя самых различных голубей, каких только мог достать. Определенного вида или породы здесь не было. Видимо, он гордился тем, что имеет такое разнообразие пернатых.
Вскоре мое внимание привлекла голубка, которая сидела одна в клетке. Она разительно отличалась от других тем, что имела необычный, хотя, может быть, только для меня, окрас. Она вся была кофейного цвета. Ни единое перышко не нарушало этот цвет.
— А, — протянул Афанасий, видимо, приметив мой интерес к ней. — Это моя гордость. Вот, купил недавно. Теперь ей пару достойную надо подобрать. Есть у меня вообще-то голубь одинокий, — он указал рукой на клетку, где сидел белый голубь, — но я пока не решился их скрестить. Может, чего другое подберу.
Афанасий насыпал корм белому голубю и указал на другую клетку, продолжая рассказ:
— Мать ихнюю, голубку, коршун задрал. А голубя кот потрепал. Жалко. А голубята остались. Приходится их самому выкармливать.
В клетке напротив действительно сидела пара голубят. По величине они были уже чуть ли не со взрослого голубя, но оперение на теле практически отсутствовало, и оттого их неприятные на вид голые пузатые тела не вызвали у меня симпатии. Голубята широко раскрывали свои огромные желтые клювы, прося еды.
«Так вот почему птенцов называют желторотиками», — поняла я, в очередной раз ловя себя на мысли, что я, чисто городская жительница, практически ничего не знаю о жизни братьев наших меньших. Вернее, знать-то знаю, но только теоретически. А на практике мне очень мало приходилось с ними сталкиваться.
— И вас, и вас сейчас накормлю… — продолжал беседовать со своими голубями Афанасий.
Он нежно взял одного голубенка, держа его в одной руке, другой достал из кармана кусок хлеба, и, откусив, начал его тщательно пережевывать. Птенец нетерпеливо пищал и тыкался в лицо хозяину. Афанасий, пережевав хлеб, приоткрыл рот, поднося птенца ближе. Тот тут же залез своим клювом к нему в рот и быстро начал есть предложенную пищу. Он сглатывал очередную порцию хлеба и снова и снова «нырял» в рот к хозяину.
— Вот так и выкормил их, — закончив кормление одного птенца, проговорил паренек. — Сейчас и тебе дам, — успокоил он другого, сажая сытого в клетку и доставая из нее голодного.
