Теперь она не боялась — она обижалась. В конце концов, сколько можно считать ее за дурочку! Умная Таня, умный Мельников, и только Ритка — ни пришей, ни пристегни — груз на их ногах! Вечно нуждающееся в опеке, жалкое и ничтожное существо!
Короче, в Риткину голову водопадом хлынули глупые мысли, и справиться с ними Ритка совершенно не могла, находя в своей нечеловеческой обиженности определенный кайф.
«Взрослые и умные» Татьяна и Мельников стали казаться ей злобными насмешниками, а она, Ритка, — просто неоцененной до поры до времени героиней.
К тому моменту, когда зазвонил телефон, Ритка уже находилась в фазе полной готовности к подвигу. Поэтому, подняв трубку и твердо рассчитывая услышать Татьянин голос, немного высокомерно произнесла:
— Алло…
— Татьяна Александровна?
Ритку кольнуло в сердце недоброе предчувствие, уж больно холодным и странным показался ей этот голос, но она поспешно отогнала все опасения и сообщила:
— Татьяны Александровны нет. Говорит ее секретарь. Ей что-нибудь передать?
— Передайте, что у меня есть нечто, способное заинтересовать ее. Это касается одной особы, которая, как я понимаю, интересует ее больше всего на свете. Но дело срочное! У меня только час времени.
«Не соглашайся, — заговорил голос разума. — Откуда ты знаешь, что тебя ждет? Лучше откажись…»
— Простите, — начала было Ритка, но голос прервал ее:
— Понимаете, это очень важно. Очень. От этого зависит человеческая жизнь.
— Чья? — спросила Ритка, пытаясь справиться со страхом.
— Татьяны, — ответствовал голос.
Ах, как заколотилось Риткино сердце! Танькина жизнь зависела от нее… Отказаться, зная, что Татьяна на все сто процентов рискнула бы ради нее, невозможна! Она ДОЛЖНА поехать, даже если…
Даже если придется погибнуть!
— Говорите адрес, — с замиранием сердца вымолвила Ритка, боясь передумать, — я приеду к вам через несколько минут…
* * *
Мы спустились по ступенькам в какой-то богом забытый подвал. Началов что-то говорил вполголоса Андрею, отчего создавалось ощущение болезненной сумеречности. При этом он освещал дорогу допотопным фонариком — на лестнице не оставалось ни одной лампочки.
— Короче, мы примчались сюда по вызову и нашли этого жмурика. Вид у него…
Он опасливо оглянулся на меня. Я еле заметно усмехнулась.
— Не волнуйся за меня, Началов, я привыкла.
— Что ты, Танечка, я и не думал.
По-видимому, даже Началова вид трупа прошиб настолько, что он отказался от своей манеры глупо шутить по любому поводу.
