— Уф, — выдохнула я и, ничего ему не объясняя, протиснулась между его длинной фигурой и дверью. Осмотревшись, я поняла, что поблизости никого нет. Как будто все только что происшедшее мне померещилось.
— Что это с тобой, Иванова? — обрел Мельников дар речи. — Играешь в «Молчание ягнят»?
— Ни во что я не играю, — попробовала обидеться я. — Сам бы тут посидел, поджидая Риткиных убийц, я бы на тебя посмотрела.
— Что у вас происходит? Почему ты здесь, хотя буквально десять минут назад была у себя? Ты наконец-то освоила телепортацию?
— Ты за пять секунд задал мне столько глупых вопросов, что у меня от них трещит голова, — проворчала я и плюхнулась в кресло, не выпуская из рук револьвера, направленного почему-то на Мельникова. Он осторожно покосился в сторону смертоносного оружия, но, сообразив, что это всего лишь моя «зажигалка», успокоился и уселся напротив.
— Что вы с Риткой затеяли?
— Ничего, — устало махнула я рукой. — Кстати, нам надо срочно ехать ко мне. Там один из Арташесовых убийц нанимает меня на работу…
Мельников посмотрел на меня безнадежно усталым взором и пробормотал:
— Нет, в ваших наворотах даже черт голову сломает… Татьяна! Ты объяснишь мне, во что вы тут вляпались?
— А я знаю? — искренне развела я руками. — Если бы мне было дано узнать это, может, стало бы легче.
Я встала.
— У нас времени нет, — пояснила я свое лихорадочное поведение. — Пошли. Объясню все по дороге…
* * *
Ритка терпеливо слушала своего гостя и ждала… Когда же это чертово снотворное начнет действовать? Может, она что-то перепутала? Засыпала ему, например, слабительное… Да нет. Этот порошок она знала неплохо — сама сколько раз им пользовалась. Ну, конечно, дозы брала поменьше…
Он блаженно растянулся в кресле и попивал себе чаек, окидывая Ритку похотливым взглядом, от которого у нее начиналась нервная дрожь. В конце-то концов, когда приедет Танька? Сидеть у нее в квартире с насильником и убийцей — не самое приятное развлечение…
Справедливости ради стоит отметить, что этот кретин торчит здесь по ее милости, а насчет того, что он насильник, Ритке только сейчас пришла мысль в голову — Арташеса Левоновича никто не насиловал.
— А чай у вас что, с ромашкой? — поинтересовался он.
Ритка кивнула.
— А я-то гляжу, вроде с горчинкой… Ромашковый чай — это хорошо. Я как раз давеча простудился, барышня…
И он почему-то захихикал, как будто в простуде этой был какой-то, лишь ему понятный намек на некие смешные обстоятельства.
