Неожиданно Гурьянов встал. Автобус как раз резко затормозил у пустынной остановки, и я, отцепившись от поручня и собираясь последовать за Михаилом Яковлевичем, с трудом удержала равновесие. Но все же смогла остаться на ногах и начала энергично проталкиваться сквозь толпу пассажиров к выходу. Вслед мне понеслись ругательства, смешанные с пожеланиями не спать и думать раньше, какая остановка мне нужна. Но я оставила поток брани без внимания — времени на это попросту не было.
Выскочив на промозглую улицу, я огляделась в поисках Гурьянова. Он, естественно, не стал меня ждать — высоченная фигура бухгалтера виднелась уже вдалеке. Я поспешила за ним, в лучших шпионских традициях скрываясь за углами дома, почти голыми кустами и широкими спинами редких прохожих, при этом умудряясь делать далекий от реальности мечтательный вид. Думаю, у прохожих создавалось впечатление, что мне безумно нравится бродить по промозглым осенним улицам и вдыхать насыщенный выхлопными газами и прогорклым маслом от лотков с гамбургерами воздух.
Гурьянов куда-то спешил. Он широко вышагивал по тротуару, чуть склонившись вперед, что несколько скрадывало его рост.
Я легко шла вслед по лужам и вяло шуршавшей под подошвами ботинок влажной листве. И пыталась понять, что же нужно бухгалтеру на краю тарасовской географии? Район выделялся не только своей обособленностью от остального города, но и убогими домишками. Здесь редко встречались даже пятиэтажные хрущевки. В основном — множество частных домиков и двухэтажные бараки древнесоветского периода, внутри которых, насколько я знала, располагаются деревянные, скрипучие и вонючие, лестницы, а в каждой комнате живет по семье.
Михаил Яковлевич резко вдруг притормозил, и я едва успела остаться под прикрытием чьего-то облезлого забора. Убедившись, что бухгалтер добрался до нужной ему точки в пространстве, я закурила, глубоко затянувшись горьковатым дымком «Честерфилда», и посмотрела на привлекший внимание Гурьянова объект.
Трехэтажное здание, рядом с которым стоял бухгалтер, кого-то ожидая, отличалось относительной новизной и неплохим состоянием. Выкрашенное в тусклый желтый цвет, оно смотрелось довольно прилично.
На стене сияла сиреневым и черным странная вывеска: «Ночной охотник». Насколько я поняла — бар или кафе, за давно не мытыми окнами которого виднелись порядком выцветшие занавески.
Интересно, кого же ждет Михаил Яковлевич? Может быть, того, кому решил продать выкраденные у Шолонского чертежи? Пока этот вопрос, как и множество других, имевшихся у меня, оставался без ответа. Он что, собирается в кафе? В такое время дня? Или здесь просто «место встречи», которое изменить нельзя?
