Подумать удалось действительно не более пары минут. Во входную дверь шлепнули вроде как открытой ладонью, и во владения своего покойного племянника твердой ногой ступил Семен Геннадьевич Рогов. Черный костюм и черный галстук, белая рубашка, сдвинутые брови на краснощеком лице и искрометный взгляд. Ну, прямо депутат Государственной думы, которого обидели до глубины души, сократив ему на треть оклад содержания. Не вовремя я графин убрала. Что-то потянуло меня, налив стопку зарубежного пойла, преподнести ему ее с поклоном на мельхиоровом подносе. У джазмена вид Семена Геннадьевича вызвал сходные ассоциации.
— О, Надюха, хозяин пришел, — сказал он вполголоса, едва Рогов вошел в комнату.
Не обращая внимания на Женькину реплику, Рогов расположился на стуле у окна, на котором восседала я, беседуя с Валентиной. Расстегнул пиджак, обвел нас тяжелым взглядом и вдруг улыбнулся, спрятав глаза наклоном головы.
— Ну, прямо немая сцена! — проговорил он с виноватинкой в голосе. — Неужели я такой грозный?
— Как царь Иоанн! — подтвердила Надюха, и сразу стало легко и просто настолько, насколько вообще могло быть просто в такой компании.
Миллионер, одетый как для приема, джазмен с бандитским ножом под курткой, частный детектив и девица, род занятий которой являлся загадкой для большинства присутствующих, — компания подобралась что надо.
— Бременские музыканты! — усмехнулся Ребро и взял на рояле пару быстрых, странно прозвучавших аккордов.
— Хотите кофе? — предложила Рогову Надежда.
Я ушла на кухню за графином, стопками и мельхиоровым подносом, и, когда вернулась, у них уже вовсю шла непринужденная беседа. На меня внимания почти не обратили, но выпивку встретили с воодушевлением.
Рогов и Ребро узнали друг друга и во весь голос толковали о каких-то Женькиных скудноденежных делах, а Надежда вертела головой, как сова, от одного к другому, и потягивала свой кофе.
— Нам надо поговорить, Татьяна. Это очень серьезно! — отвлекся Семен Геннадьевич.
— Черт возьми, нам тоже! — воскликнул Ребро, и я почувствовала себя по-праздничному. Какой, на самом деле, редкий случай. Никого не надо подхлестывать, все готовы все выкладывать сами.
— Может, мы перейдем в соседнюю комнату и потолкуем? — предложил Рогов. — А затем я освобожу вас от своего присутствия.
— Жень, и у тебя секреты? — спросила я джазмена, и он развел руками: куда, мол, деваться!
— Нет, любезные, — возразила я обоим сразу, — говорить давайте здесь. Потому что ваши, так их назовем, сообщения, могут, по моим представлениям, дополнять друг друга и друг с другом увязываться в общую картину.
