— Поживем — увидим, — ответила я уклончиво: не стоило спешить отдавать в руки «милицейским» возможную ниточку. — А эта медсестричка — что она за человек? Можете что-нибудь о ней сказать, Ольга Николаевна?
— Вот уж с этим ты, милая, лучше к Альбинке обратись, соседушке своей, — усмехнулась моя собеседница. — Она тебе все подробно обскажет, и не про одну сестричку — про весь медперсонал нашей ветеранской поликлиники! Любимая тема. А мне б их век в глаза не видать, только и молю бога, чтоб сразу из дому — да на кладбище, чтоб только им в лапы не попасться… Вроде Милочкой зовут — медсестру, значит. А больше ничего не знаю, уволь.
Хозяйка со звоном поставила чайные чашки в раковину и возвысила голос, давая понять, что аудиенция завершается: это — ее последнее слово.
— Тебе, дочка, Альбинка верно сказала: эти говнюки Варвару в гроб свели, точно! Светка с ее «муженьком», господи, прости. Больно тихая она была, Варя-то, не могла за себя постоять. А мне не разрешала вмешиваться. Будь моя воля — я б из этой шавки похабной и ее кобеля мигом душу вытряхнула! Только они знают, дочка, на кого можно тявкать, а на кого — нет. Небось, когда я иду, сидят у себя за дверью поджавши хвост, тише воды да ниже травы. А уж когда Варя, бывало, одна идет да никого поблизости — вот тут не упустят случая, так и норовят обозвать или еще что… И как стыда хватило на поминки заявиться — водку трескать! Хотела я их с лестницы спустить, да бабы наши удержали: не бери, говорят, грех на душу, поминки все же. И то верно…
* * *
От своего запоздалого визита к Варваре Петровне я тоже не ждала никаких особых результатов. Не ждала — и не получила. Конечно, если не считать, что отсутствие результата — тоже результат. Мне всерьез начало казаться, что мое вчерашнее умозаключение насчет убийцы — когда я впервые, хотя и мысленно, произнесла это слово — не более чем плод богатого детективного воображения. А история с ключами — чья-то дурацкая шутка, и только. Или недоразумение, которому обязательно найдется объяснение, — стоит только поискать.
Что же касается медсестрички Милочки, то ее, конечно, надо проверить — но не более того. Пока на подозреваемую не тянет.
Это была самая обычная квартира одинокого пожилого человека, жившего в основном прошлым. К тому же похороны, поминки и проведенная затем генеральная уборка (силами все той же бригады добровольных помощниц под руководством Ольги Николаевны Журавлевой) окончательно обезличили эту однокомнатную благоустроенную келью. «Стерли» ауру хозяйки, как стирают тряпкой отпечатки пальцев — печать человеческой индивидуальности. Книги, которыми были забиты два шкафа и несколько полок, посуда в серванте и кухонном столе да немудрящий старушечий гардероб в древнем трехстворчатом шифоньере — вот и все, что осталось от Варвары Петровны Прониной. Для нее в этих старых вещах была сосредоточена вся жизнь. А теперь для ее внука и наследника это — дополнительная «головная боль»: просто взять и выбросить рука не поднимается, значит, надо возиться, разбирать, думать, кому и как раздать…
