А сам этот взрыв чувственности после полугода регулярной половой жизни… Традиционной я назвала бы прямо противоположную ситуацию. Заводя молодого любовника, женщина начинает избегать «исполнения супружеских обязанностей».
Вениамин волновался и курил одну сигарету за другой. В его рассказе не прозвучало ни одного слова осуждения или злобы по отношению к Светлане. Хотя он и допускал (я добилась от него этого признания), что у нее, возможно, появился другой мужчина. Но признание это настолько потрясло его, что минут пять мне пришлось буквально приводить его в чувство, потому что Вениамин сидел, уставившись в одну точку, с выражением ужаса на лице и не откликался на мои обращения.
Я решила напоить его кофе и оставила ненадолго одного. Вернувшись, застала в той же позе с очередной сигаретой в зубах.
Решив перевести разговор на другую тему, я из любопытства задала, как мне казалось, безобидный вопрос:
— А до Светланы вы были женаты?
Но вопрос произвел на Вениамина странное впечатление. Я могла поклясться, что он испугал его. И мне почудилось что-то неладное.
— Нет, — торопливо ответил он и начал прикуривать зажженную сигарету. — Вернее, был, хотя мы не были расписаны… Она погибла.
— Извините, — опешила я. — Давно?
— Шесть лет назад.
Я пожалела, что заговорила об этом, потому что его предыдущая жизнь имела минимальное отношение к моему заданию.
— Вы принесли фотографию Светланы? — уже с опаской спросила я.
— Конечно. Вот…
На фотографии было очаровательное юное существо, сочетающее в себе красоту и интеллигентность. С первого взгляда было понятно, что Светлана, как говорится, из хорошей семьи.
— Сколько ей тут? — поинтересовалась я, поскольку на фотографии она выглядела не старше двадцати.
— Двадцать пять… с половиной. Это сразу после свадьбы.
— Совсем девчонка, — искренне удивилась я. Тем более что, услышав слово «искусствовед», представила себе высокомерное создание в украинской кофте, в очках и с длинной косой.
— Ей никто не дает ее возраста, — улыбнулся Вениамин, и выражение отчаяния наконец исчезло с его лица.
Он взял в руки чашку с остывающим кофе и отхлебнул с явным удовольствием.
— Очень хорошо, — по достоинству оценил он напиток и ни разу не опустил чашку на стол, пока не выпил все до последней капли.
Я заметила, что руки у него дрожали, хотя по его виду не сказала бы, что он злоупотребляет спиртным.
— Может быть, рюмку коньку? — все же предложила я.
— Спасибо, не хочу, — ответил он не задумываясь, что лишний раз подтвердило мои наблюдения. Даже умеренно пьющий человек делает паузу, прежде чем отказаться от алкоголя. А по-настоящему пьющий — никогда не отказывается.
