Вернувшись в свое любимое кресло с чашкой кофе в руках, я сделала большой глоток и поставила чашку на полированную поверхность журнального столика.
Все тайное на глазах становилось явным, причем в стремительном темпе. У меня еще была масса вопросов, но я уже обрела уверенность, что не пройдет и суток, как я получу на них исчерпывающие ответы. Тот самый «ключ», который я просила сегодня утром у магических косточек, был у меня в руках. И за эту ниточку я надеялась размотать весь клубок.
Вся ситуация представлялась мне совершенно в ином свете.
— Спокойно, Танечка, не торопись, — уговаривала я себя. — Теперь злодей от тебя никуда не денется. Прежде чем что-либо предпринять, пораскинь мозгами как следует.
Но мне не сиделось на месте, и адреналин в крови перешагнул за опасную грань. Сейчас предстояло связать новую информацию с теми событиями, свидетельницей которых я явилась в последние дни. А это, пожалуй, самое сложное. Оттого, что прошлое мне уже было известню, сегодняшние перипетии пока не стали понятнее.
«Какое все это имеет отношение к Зеленину и его новой жене? — задала я себе конкретный вопрос. — Наверняка непосредственное. Все эти люди оказались вовлечены в какую-то безумную интригу, которая в определенной степени относится к прошлому и к настоящему. Вернее, сегодняшние события являются лишь продолжением истории семилетней давности. И тебе, Танечка, предстоит выяснить, в какой именно».
— Думай, Танечка, думай, — голосом коварного волшебника произнесла я вслух. — Тебе за это денежки платят. Не посрами фамилии.
Бред какой-то. При чем тут фамилия? И я заподозрила, что произнесла это с подачи внутреннего голоса. Только его сейчас не хватало.
«Чего надо?» — грозно поинтересовалась я у него.
«Шутю я», — прикинулся он безобидной овечкой и заткнулся, видимо, понимая, что мне теперь не до него.
— Итак, вернемся к нашим дрессированным хищникам, — опять вслух скаламбурила я на тему вечных барашков и попыталась представить ситуацию глазами Зеленина.
Семь с небольшим лет тому назад он познакомился с братом и сестрой Хрусталевыми и без ума влюбился в сестру. Не подозревая об их действительных отношениях, он пребывал в состоянии эйфории и наслаждался радостями разделенной любви. Через некоторое время молоденькая гимнастка сообщает ему, что готовится стать матерью.
Скрупулезно просчитав месяцы, я убедилась, что ребенок должен был родиться именно в это время. Значит, Зеленин считал его своим? Наверняка так, по-другому просто не могло быть. Не сообщила же она ему правды… Ведь и после рождения мальчика Александра жила с ним в одной квартире. А такое невозможно себе представить, если бы Зеленин не считал ребенка своим.
