«А действительно, почему бы ему не взять ее с собой? — подумала я. — Странно. Если он так любит ее и боится потерять… Тем более что она буквально умоляет его. И так ли уж необходимо ему уезжать? Именно сейчас?»
Чем больше я размышляла на эту тему, тем больше убеждалась в том, что Вениамин намеренно толкает жену на измену. Судя по всему, Светлане тяжело дается ее «двойная жизнь», оставлять ее одну — глупо, если не сказать жестоко. Она сильно нуждается в присутствии мужа, это видно невооруженным глазом.
С каждой минутой я все меньше верила в честность намерений Вениамина и в достоверность его признаний. И вся симпатия, возникшая к нему во время первой встречи, теперь заменилась почти отвращением. «Если мои подозрения верны, — подытожила я свои размышления, — то он — настоящее чудовище».
Ситуация казалась мне настолько гадкой, что хотелось отказаться принимать в ней какое-то участие. Я еле сдержалась, чтобы не вернуть Вениамину ключ, пока он не успел сесть в поезд. И если бы его деньги были у меня с собой, то скорее всего я так бы и сделала.
Но тут другая — страшная — мысль пришла в голову, и она показалась не лишенной оснований. Мрачная тень преднамеренного убийства легла на мое сознание: «За что Вениамин заплатил „красавчику“? При каком событии он не хочет присутствовать? А обращение ко мне — не для алиби ли оно ему понадобилось?»
Статьи о недонесении у нас теперь, слава богу, нет. Но знать о готовящемся убийстве и полностью устраниться — было в данном случае равносильно соучастию в нем. Я уже представила лицемерно-фальшивые театральные слезы Зеленина на похоронах Светланы, но приказала себе остановиться в своих чересчур смелых фантазиях. Мои подозрения базировались на слишком зыбкой почве. С другой стороны — они слишком серьезны, чтобы отмахнуться от них и оставить без последствий.
Дождавшись, когда Вениамин запрыгнул на ходу в свой вагон, я решила проводить Светлану до самого дома. Мы снова ехали с ней в одном троллейбусе, и снова ей было совершенно не до меня. Убедившись, что она благополучно вошла в свой подъезд, я позволила себе вернуться домой.
Теперь еще больше хотелось прослушать запись первого разговора с Вениамином. Как это часто бывает, мне казалось, что там есть что-то чрезвычайно важное, на что я раньше не обратила внимания. Уверенность крепла, но сколько я ни ломала голову по дороге домой, так и не смогла вспомнить, что же это были за слова.
И только когда они прозвучали еще раз, мороз прошел по коже. Иначе никак не не назовешь чувство, которое я испытала в тот момент. Ответ Вениамина на проходной вопрос, был ли он до Светланы женат, а еще больше — его реакция на вопрос заставили мои волосы встать дыбом. Он сказал тогда: «Был, хотя мы не были расписаны… Она погибла». А лицо стало испуганным… И особенно запомнился мне алогичный жест Вениамина — попытка прикурить уже зажженную сигарету.
