— Ну, не знаю. В наше время поступить куда-нибудь так тяжело, а ты лентяйничаешь.
Я поспешила выключить радиоприемник, опасаясь, что Виктор Иванович услышит. Это мне было совсем ни к чему.
«Отпад, — подумала я, — он еще и подслушивает! Вот бы жильцы порадовались, если бы узнали! Но нельзя показывать виду, что мне это известно. Во всяком случае, пока».
Я взяла газетку, которая валялась рядом с приемничком.
Бодренький Виктор Иванович с мокрой шевелюрой вышел из душа, напевая какой-то современный мотивчик, и включил фен. Волосы он сушил тоже четверть часа. И не просто сушил, а тщательно укладывал.
Я молча ждала. Каждый сходит с ума по-своему, как считает нужным или как ему удобнее.
Трудно было только удержаться от смеха, глядя на все эти чудачества, и не взбеситься от такой бездарной потери времени.
Но одно я знала наверняка: обидеть Виктора Ивановича мне никак нельзя. И выводить его, голубчика, на чистую воду вообще надо чрезвычайно осторожно. Совсем не простой субчик.
Наконец все ритуалы были выполнены, и он пригласил меня в кухню, чтобы помянуть старушку.
* * *
— Ну, Татьяна Александровна, рассказывайте, что вас ко мне привело. Я вообще-то редко пью днем. У меня, знаете ли, очень строгий режим. Абсолютно все я стараюсь делать по часам. Это продлевает жизнь. Вот вы, к примеру, знаете, как правильно душ принимать?
Вообще-то я, по наивности, всегда считала, что душ принимать умею. Оказалось, я в этом деле сущий профан.
— Надо…
Виктор Иванович с воодушевлением принялся мне объяснять, сколько секунд надо держать под душем левую пятку, сколько правую, с какой из них целесообразнее начинать. И так со всеми частями тела.
У меня крыша поехала.
— Так это еще запомнить надо!
— Это несложно запомнить. Со временем само по себе придет.
— И вы что же, время, что ли, засекаете?
— А ка-ак же! Обязательно. Кладу часы на полочку и поглядываю. Правда, у меня уже как бы внутренние часы работают.
Это он произнес очень гордо.
— Да, так вот: хоть днем я редко пью, но вам почему-то не могу отказать. Интуиция мне подсказывает, что мы с вами — родственные души.
— Очень приятно это слышать от вас, — улыбнулась я и… не удержалась, съязвила:
— Виктор Иванович, вы когда свое стотридцатилетие отмечать будете, помяните мою грешную душу.
Сказав это, я сразу прикусила язык, но он, к счастью, отнесся к моим словам довольно спокойно, только с мягкой улыбкой произнес:
— Все под богом ходим. Но, если вы не будете относиться к своему здоровью с должным вниманием, а со мной не произойдет какого-нибудь трагического случая, то так и быть, выпью.
