— За удачу? — полувопросительно произнес тост Евгений Петрович.
Мы все чокнулись и выпили. Шампанское было очень вкусное.
Потом оказалось, что у них с собой не только бутылка шампанского, но еще и коньяк. Вот тут-то и пригодился совсем уже остывший кофе.
Ленку трудно свалить с ног, а я захмелела. Приятное тепло разливалось по всем жилочкам. Язык у меня развязался, и я выложила информацию про таинственные банки и про походы Нины Еремеевны в неизвестность.
Когда Ленка с Анатолием уже целовались в зале под музычку, которую я включила им «для настроения», Евгений Петрович прошептал мне на ушко:
— Танечка, давайте их проводим. Им без нас будет лучше.
Эх, косточки, ну почему вы не умеете громко выкрикивать хоть одну фразу типа: «Танька, уймись!» Ведь бывают же брелоки такие, которые отвечают на вопрос или свист хозяина. Но косточки молчали, а я кокетничала:
— Да? А нам без них? — Это говорила, пардон, уже пьяненькая Таня Иванова.
— Нам, по-моему, тоже. Или нет?
— Правда, Евгений?
— Какая ты умная. Я просто пасую перед тобой. — Опять на «ты». И мелкий подхалимаж налицо.
А вы ведь знаете, что женщина любит ушами. А я ну очень даже женщина. Евгений это, видимо, сразу усек.
Несколько минут спустя мы с ним проводили влюбленную парочку и вернулись в квартиру.
— Таня, — выдохнул он, целуя меня, — ты даже не представляешь, какая ты необычная женщина! Я в восторге. Никогда таких не встречал.
Я скромненько улыбалась и прятала лицо у него на плече. Я была достаточно пьяна, чтобы мне было приятно слушать всю эту хрень собачью.
Напилася я пьяной,
Не дойду я до дому…
Слава богу, я хоть дома. Ну, целуют меня, ну, ласкают меня, ну и что?
Обычно всегда работает задняя, полузадняя или вообще черт ее знает какая мысль, которая меня, супердетектива, держит на самом коротком поводке. Но бывают моменты, когда я с этого самого поводка попросту срываюсь.
— Женька, ну что ты со мною творишь? Я же сейчас умру и не встану.
— Танечка, забудь обо всем, голубушка. Помни лишь о том, что я тебя люблю.
Не стоило ему этого говорить. Я знаю цену словам. У меня сразу какое-то недоверие появилось. Будто розовый туман рассеялся, и я снова крепко стою на земле.
— А ты все врешь, Женька. И я тебе не верю.
Но это тоже только слова. И, увы, потом. Как мужчина он мне очень понравился. Заставил буквально парить в небесах. И разболтать кое-что вынудил. Такие уж мы все.
Я рассказала про Леньку и Катьку, хотя не назвала имен, — все-таки я им молчать обещала, — а также про Виктора Ивановича. Это же не государственная тайна.
