— Обойдусь.
Засунув стодолларовую купюру в карман зеленых штанов, он приоткрыл дверь и щелчком выбросил на дорогу окурок.
— Его зовут Вольдемаром, — сказал он, не поворачиваясь ко мне, и вышел из машины.
Моя работа на сегодня была закончена. Больше всего на свете мне хотелось спать.
Всю первую половину пятницы у меня из головы не шел Вольдемар… Да, теперь я знала имя моего «тайного противника». Более того, он перестал быть тайным. Рассматривая его лицо на фотографиях, я поймала себя на том, что мысленно называла его не иначе как «поставщик двора его императорского величества». Несмотря на абсурдность этих слов, я понимала, что они возникли в моей голове не случайно. На меня вчера больше, чем сведения сутенера, произвело впечатление выражение ужаса на его лице, появившееся при одном упоминании Вольдемара.
Внешне этот человек производил довольно приятное впечатление. У него были абсолютно правильные черты лица, выразительные глаза и пышная, без единого седого волоса шевелюра, хотя ему, судя по всему, было около сорока. Если бы я не знала, чей портрет лежал передо мной, и кто-нибудь сообщил, что это голливудская звезда, вполне вероятно, что я тут же обнаружила бы в его лице доброту, обаяние и огромную мужскую привлекательность. Теперь же, сама того не желая, я искала и находила в его чертах жестокость, холодный расчет и наглую самоуверенность. Скорее всего Вольдемар сочетал в себе и те и другие качества. В жизни редко встречаются абсолютно положительные, равно как и абсолютно отрицательные персонажи. Но чем опаснее противник, тем труднее распознать в нем это с первого взгляда.
«Поставщик двора его императорского величества…» Если Толян говорил правду — а его страх убедительно подтверждал это, — то вполне могло оказаться, что Вольдемар действительно имеет непосредственные контакты с сильными мира сего. Не знаю как «его величество», но «их превосходительства», по моим сведениям, не брезговали молодыми девочками.
Также могло оказаться, что Вольдемар имеет дело с «криминальными авторитетами», как уважительно называют бандитов и воров совершенно обалдевшие средства массовой информации.
Я отпустила свою фантазию в свободный полет. И мое буйное воображение тут же нарисовало десяток сладострастных картин из жизни привилегированных куртизанок в стиле французского кинематографа семидесятых годов. Современные Анжелики в полупрозрачных пеньюарах, в снятых для них уютных квартирках принимали представителей высшего уголовного света в телогрейках или при бабочках. Молчаливые юноши приносили им корзины с цветами, фруктами и самогонкой…
