— Долларом. И не одним.
— Ну, пусть будет так.
— Значит, теперь можно надеяться, что Игоря Петровича ты со своими «гоблинами» оставишь в покое?
— Куда же деваться, раз ты оказалась такая крутая!
Он попросил чего-нибудь выпить. Я отконвоировала его на кухню, откуда неслись нескончаемые вопли заточенных в подполе. Улучив минутку затишья, я крикнула им:
— Слушать меня, козлы! Если сейчас не заткнетесь, открою крышку и всех вас перестреляю. Шутить не буду.
Больше тишину не нарушало ничто, только из спальни доносились всхлипы Елены.
— В общем, твоим «свидетелям» на глаза ментам лучше не соваться и меня больше не трогать — а то я вас всех мигом сдам им, есть за что. Уж мне-то поверят! Так что насчет Палтусова я теперь спокойна. Но мне нужен пистолет — когда ты его отдашь?
Он сыграл искреннее возмущение и негодование, стал махать руками, подпрыгивать на табуретке:
— Стал бы я тебя нанимать, если бы…
— А я к тебе, как ты помнишь, и не нанялась. Мои настоящие клиенты — более солидные и порядочные люди, чем ты!
Он даже позеленел от злости:
— Нет у меня пистолета! Я сам в первую очередь хочу знать, кто его украл, и наказать гада. Может, этот художничек Витя?
— К Вите я еще съезжу. На всякий случай. Хотя уверена на девяносто процентов, что «пушку» ты прячешь где-то здесь, неподалеку.
Он уставился глазами в пол и о чем-то сосредоточенно думал.
— Давай, давай, колись! Если чистосердечно признаешься — даю слово, что для публики я сделаю вид, будто нашла пистолет в каком-нибудь тайнике, там придумаем. И ты останешься при своем, без шума и скандала. Но если не отдашь «пушку» — я тебя в покое не оставлю, дожму всеми способами, разорю, опозорю и в итоге постараюсь посадить. Хреново будет, Леша!
Кульбицкий как-то странно посмотрел на меня и тихо произнес:
— Ну хорошо. Только если ты меня обманешь, то сильно пожалеешь об этом. Отомщу жестоко.
— Мое слово — это не твое слово!
— Посмотрим. Давай сейчас спать, а утром поедем.
— Куда это? Разве он у тебя не здесь припрятан?
— Что ж я, глупее тебя, что ли? Тут километрах в десяти, недалеко от поселка, строили птицефабрику, да и бросили уже лет пять назад. Вот там, в одном из цехов.
— Ишь ты, куда занесло! Поехали сейчас, а то ночью ты что-нибудь изобретешь и слиняешь или пристукнешь меня. Наручников-то больше нет.
— Ладно, как скажешь. — Он поднялся с табуретки.
Мы пошли в комнату Елены. Она лежала на спине и широко открытыми глазами глядела в потолок.
— Лена, я понимаю, что тебе тошно находиться в компании этого подлеца. Но сейчас нам надо съездить за пистолетом, он обещал его отдать. Это недалеко. Тебе придется вести машину, потому что я буду держать Кульбицкого под прицелом — черт его знает, что у него на уме?
