Пытаюсь потрясти ее за плечи, но пальцы с них соскальзывают.
— Ты меня пугаешь!
Широко открыв глаза и рот, Вики садится и хвастается двумя новыми передними зубами. Вдруг она набрасывается на меня.
— Ну, а теперь не страшно?! — визжит она. — Ах, какие клыки! У меня во рту пересохло. Пить! Хочу крови!
Из воздуха появляется кружка, в которой бурлит красная пенистая жидкость.
— Наконец-то! Твое здоровье!
Вики поднимает кружку и, громко хлюпая, жадно выпивает ее содержимое. Вампирские клыки стучат о стекло.
— Фу!
— Что бы ты понимала! — говорит Вики, вытирая с губ алые струйки тыльной стороной ладони. — Почему кровь холодная? Я люблю тепленькую, свеженькую!
Она откидывает голову и вдруг со всего размаха впивается мне в горло.
Я вскрикиваю, хотя клыки ненастоящие и ей не проткнуть мне шею.
— Джейд? Что с тобой?
О господи! Я разбудила папу.
— Все нормально! — отзываюсь я.
— Ты кричала…
— Нет, просто… что-то упало, вот и все.
— Что ты уронила?
Папа входит в комнату и видит меня среди разложенных на полу фотографий.
— Ох, Джейд, — говорит он и качает головой.
— Пожалуйста, не входи ко мне в комнату без стука!
— Прости, я о тебе беспокоюсь.
— Сказала же, все нормально.
— Нет, — говорит папа и садится рядом со мной на корточки.
Он берет одну фотографию за другой и смотрит на глянцевых Вики.
— Она была очаровательной девочкой, — говорит папа хриплым голосом.
Не могу смотреть, как он над ними умиляется. Выхватываю фотографии у него из рук. Из-за спешки некоторые снимки мнутся.
— Эй, эй! Не буду ничего трогать, — говорит он, подняв руки вверх, словно на него наставили пистолет.
Он делает вид, что дурачится, но на глазах появляются слезы.
— Джейд, детка, почему ты нахохлилась, словно я глажу тебя против шерстки?
Опускаю глаза:
— Да нет, папа.
На самом деле он прав. Даже то, как он говорит «детка», заставляет меня от злости стиснуть зубы.
— Не думай, что только ты меня расстраиваешь. Твоя мама… Она странно себя ведет…
О боже! Пожалуйста, папа, ни о чем меня не спрашивай!
— Ты не знаешь, что с ней происходит, Джейд?
Не поднимая головы, я пожимаю плечами.
— Она делает вид, что меня не замечает, или вовсе обходит стороной, точно мусорную кучу. Пытаюсь ее обнять — она морщится. Я ничего плохого не делаю, стараюсь быть хорошим мужем, добрым отцом. — Он качает головой и тяжело вздыхает от жалости к себе.
Мне бы следовало ему посочувствовать — он действительно выглядит несчастным. Не думаю, что в этом есть его вина. Он мой папа.
