— Ивлев вез с собой образцы продукции. Это я знаю. Но почему его убили?
— Вмешались бандиты. Отдавать часть порошка, за который им платили живые деньги, на какую-то колбасу им очень не хотелось.
— А фашисты тут откуда?
— У этих был свой интерес. Дешевое в производстве средство, позволяющее управлять людьми, — настоящая находка для любой тоталитарной организации. Неважно, молятся ли там на своего гуру или фюрера.
— Кстати, о кино. Можно мне посмотреть, что же там было на самом деле?
— Да, конечно.
Лев Николаевич пригласил меня в соседнюю комнату, где стоял мягкий кожаный диван и видеодвойка перед ним. Он достал из сейфа кассету, и мы прогнали мою запись из Дома культуры в режиме стоп-кадра. Как я и думала, ничего из моих видений там не оказалось. Зато «видовой фильм» содержал много интересного, чего не было заметно при просмотре. Как то: разноцветные сходящиеся спирали и надписи на черном и белом фоне: «Мы все любим своего Учителя», «Хамбург — наш спаситель», «Я хочу помочь Учителю» и прочее в том же роде. Все оговорки Хамбурга оказались вовсе не случайными. Они должны были закрепить внушение.
Сцена с кающимся братом Михаилом, утаившим от Хамбурга источник своих доходов, выглядела полной нелепицей. Он просто спокойно стоял какое-то время на коленях, а потом вдруг скорчился на полу и начал рыдать. Волшебный голос, говоривший с ним, принадлежал самому Хамбургу, который все время находился за своей кафедрой.
Заметила я и еще кое-что: все время, пока длился спектакль, за кулисами стояли какие-то люди, наблюдая происходящее. Лев Николаевич обратил мое внимание на одного из них:
— Мы увеличили запись. Знаете, кто это? Некий Фильченко, правая рука главаря одной преступной группировки. Они обеспечивали «крышу» организации Хамбурга. Через подставных лиц продавали квартиры, убирали тех, кто пытался вернуть свое имущество. Они же поставляли наркотик в Европу и Америку. Это его человек был в квартире Ивлева.
— Да, а кто же пристукнул убийц Ивлева?
— Пока не совсем ясно. Вероятно, поставки наркотиков интересовали не одного только Фильченко. Началась элементарная борьба за передел сфер влияния.
— А зачем Хамбургу нужен был весь этот цирк: собрания, песни, «ученики» в дурацких балахонах? Ну, отобрал бы все, и дело с концом.
— Во-первых, он использовал своих, как вы сказали, «учеников» для того, чтобы они втягивали все новых и новых лохов. Причем выбирал только одиноких и богатых. Для того и анкеты, которые предлагались каждому новичку. На первом собрании он проверял, кто из желающих «просветлиться» поддается его внушению. А во-вторых — безграничное поклонение со стороны «паствы» тешило его самолюбие. Тяга к власти, знаете ли, — страшная сила.
