В квартире потихонечку играла музычка. Венчику, похоже, мои апартаменты пришлись по вкусу.
— Кайфово тут у тебя, милый дядечка.
— А то!
— Смотрю, уже сок попиваешь. Хорошо, что не «Ежевичную».
— Ну, Танюха, ты скажешь. Я — человек ответственный. Понимаю же, что к чему, — и Венчик, сделав приглашающий жест рукой, добавил: — Проходи, дорогая племянница. Но на слишком теплый прием не рассчитывай. Как подумаю, что после моей смерти ты всем этим богатством завладеешь, так сердце замирает. Того и гляди, повторный инсульт случится.
Я рассмеялась:
— Кто твой кумир, Аякс, — Немирович или Данченко?
Аякс, приняв условия игры, ответил:
— Вроде как оба ничего, — и тоже засмеялся. — Сок будешь, Танюха? Мне тут мальчонку из квартиры этажом выше пришлось поэксплуатировать. Он с собакой с прогулки возвращался. Песик у него славненький. Вот он мне сок и прикупил.
— Кто? Песик? — прикололась я.
— Да нет. Антошка. Классный пацан. Мы с ним подружились.
Я, уже определив верхнюю одежду по месту назначения, помыла руки и прошла на кухню.
— Делись соком, дядюшка.
Венчик, достав из шкафа стакан, налил мне ароматную жидкость. И цокнул свой стакан о мой.
— За удачу, Танюха. Дай бог мне выжить.
Я взяла свой стакан:
— Это ты, Венчик, немного преувеличиваешь. Хотя, конечно, люди они серьезные. Рискуют, чтобы пить шампанское, по выражению Ильи. Но и ты, конечно, фрукт еще тот. Я уж напугалась, что ты им всю охоту тебя охмурять отобьешь.
— Положись на меня, Танюха. Мне в жизни всяких повидать пришлось. Они небось, наоборот, возрадовались, что дядька племянницу держит в ежовых рукавицах. Да еще постоянно шантажирует тем, что лишит наследства.
— Может, ты и прав. Долей в стаканчик.
Аякс долил в мой стакан и продолжил:
— Если они действительно старуху ту замочили, то наверняка попробуют тот же вариант и со мной. Тем более диагноз ты мне определила такой же.
Я задумчиво отхлебнула сок.
— Знаешь, Аякс, я не думаю, что они намерены повторяться. Эти типы еще что-нибудь изобретут. Новенькое. А я еще и старенькое не разгадала.
И я поведала о неординарных способностях Ильи, про которые услышала от одного из его преподавателей.
— Может, гипноз, Тань?
— Черт его знает. Может.
— Тогда за мою жизнь и копейку нельзя поставить.
— О-хо-хо. Цепляешься за свою бездарную жизнешку, Венчик? — Я улыбалась.
А он рассвирепел. И стал мне объяснять, что жизнь человеческая — это маленький, сверкающий камушек в драгоценной диадеме человечества.
Это не я так красиво сказала, дорогой читатель. Это — Венчик. Не знаю, где он обучался цицероновскому искусству. Но продолжал свою мысль, намереваясь развивать ее еще некоторое время.
