— Эй, парень. Проснись. Наши пришли.
Мужик почмокал губами, повертел головой и захрапел с новой силой.
Я подавила в себе чувство брезгливости и потрясла его за плечо.
— Э-эй, просыпайся же ты, бродяга, черт тебя возьми.
Тип медленно открыл глаза. Взгляд был совершенно бессмысленный.
— А? Кто тут?
Я смотрела на него и все твердила:
— Просыпайся же, просыпайся.
Наконец несчастный бомж безнадежно выдохнул:
— У-у, — и сел на топчане, крутя головой и трясясь мелкой дрожью. — Ой, мамоньки. Хреново-то как, — бормотал он, потирая руками плечи. — У-у. — И, взяв бутылку, припал к горлышку.
Благоухающая жидкость забулькала и стала убавляться.
— Ф-фу, — мужик опять покрутил головой. — Ты кто?
— А ты кто? И что делаешь на чужой жилплощади?
— Мне Вениамин разрешил. Я друг его, Федя.
— Очень приятно, а я Таня, хорошая знакомая Аякса. И он мне нужен позарез.
— А его нет, — Федя развел руками. — Видишь, нет его. Но он мне разрешил тут пожить, ты не сомневайся, Таня.
В доброте душевной моего друга Венчика я и не сомневалась. Это в его духе — предоставить свое жилище во временное пользование близким по духу товарищам.
— Ой, блин, башка раскалывается. — Тип энергично потер глаза, виски и взъерошил и без того лохматые волосы. — Я, вообще-то, спать хочу. Тебе чего надо?
Я терпеливо объяснила ему еще раз:
— Федя, друг, Аякс мне нужен позарез. Пошевели мозгами, где он может быть? Или он сюда придет попозже?
— Может, и придет, — тип пьяно улыбнулся, — а может, и нет. У него дети по лавкам не сидят. Венчик — человек свободный.
Я потихоньку начала закипать, но виду не подала и спокойно, терпеливо продолжала:
— Ты, Федя, голову мне не морочь. Объясни по-человечески: где искать Аякса. А то я, пожалуй, тебя поколочу, отрок недостойный, — и уже командным голосом, не терпящим возражений, добавила: — Ну? Живо!
Приказной тон, как известно, дисциплинирует. Мужик весь даже вроде подобрался.
— Я думаю, Таня, его на городской свалке поискать надо. Он сейчас там калымит — цветные металлы собирает и потом сдает.
— А ночевать он сюда придет?
— А вот это, мадамочка, я и взаправду не знаю.
Вениамин — птица вольная. Никто ему не указ. И Федя стал мне подробно отчитываться о некоторых фактах из жизни Аякса, известных ему.
— Вчера вот ночевал. Позавчера… не помню уже.
— Ладно, дрыхни, бродяга. Спасибо и на этом.
Я повернулась и направилась к двери.
Мужик тяжко вздохнул и вновь улегся на топчан.
А я села в автомобиль и двинулась прочь из Тарасова, держа курс на городскую свалку.
