Примостившись за его спиной, Кира продремала всё время, пока колёсник трясся по лесной дороге и по пустынному в эти часы Городу. Кого было больше обычного – это блюстителей. Но по заведённой традиции они будто не замечали машину крутарей.
Ближе к дому Вадим сосредоточился, отводя случайные взгляды. Закатив двуколёсник в подъезд, он перенёс его и Киру этажом выше, спрятав в коридорчике. Затем разбудил девушку, слегка удивившуюся новой стоянке, и отвёл в возрождённую общими усилиями квартиру.
За сутки здесь ничего не изменилось. Зашторенные окна хранили в комнатах прозрачный сумрак, пронизанный редкими косыми лучами, по квартире гулял ветерок, прорываясь сквозь форточные сетки, – самое подходящее место для здорового сна!
– Помнится, я обещала тебя помыть? – утомлённо спросила Кира. – А я – человек слова. Не веришь?
Её глаза закрывались, непослушные пальцы едва справлялись с защёлками, однако «на автомате» она аккуратно складывала доспехи в углу гостиной. Вадим помог девушке раздеться, затем разоблачился сам и понёс её в ванну, подхватив на сгиб локтя. По пути Кира едва не заснула снова, опустив голову ему на плечо. Без лишних церемоний он уложил гардейку под тёплые струи, наскоро ополоснул и переправил в постель. Потом то же проделал с собой, с наслаждением ощутив хрустящие простыни.
– Мы ведь с тобой соратники, правда? – пробормотала Кира ему на ухо, обхватив всеми конечностями. – А соратники должны сплачиваться… Ну?
– Тпру, – буркнул он. – Спи уж, «боевая кобылка»!
Впрочем, осязать её прохладную шёлковую кожу было сладостно. И Вадим с охотой переступил бы через собственный запрет – если б мог. «Это ли не рабство! – с тоской подумал он. – Ах, Эва, Эва… За что?»
– Что тебя гложет? – спросила девушка. – Ведь гложет же!
– Же-же, – передразнил Вадим, однако ответил: – Ума не приложу, что с Юлькой. Трое суток никаких вестей, а ведь я должен её слышать!.. Куда её занесло, жива ли? Если верить Бондарю, последний, с кем она виделась до нас, – её отец… точнее опекун. Может, его поспрашивать?
Но Кира уже спала, вымотанная донельзя. Так что Вадиму не пришлось сражаться за своё достояние, сегодня не ограждённое от посягательств даже трусами.
Он усмехнулся, вспомнив давно отшумевшие дискуссии о дозволенной эротике и недопустимой порнографии. Если спишь с девицей и не пытаешься её подмять, это эротика или… извращение? А мои возбуждающие массажи куда отнести? И когда начинается измена – когда погрузишься в неё на сантиметр? А если мне нравится просто лежать рядом… без погружения, без ласк… и ощущать это юное тело? Н-да… Странная штука – допустимые компромиссы.
