— Попробуем сначала психологические методы, без медикаментозного вмешательства. Иногда это помогает, — заявила я авторитетно.
— Гипноз?
— Только не мешай. Что бы я сейчас ни говорила — молчи, а то все испортишь. Ясно?
— Конечно, — прошептала Галка, сразу же отошла и села за стол. — Свет включить?
Стасик смотрел на меня неподвижным, невидящим взглядом. Даже в полумраке можно было хорошо разглядеть провалы под глазами на молодом и, судя по видеозаписи, симпатичном лице, которое теперь было мертвецки искаженным. Сколько же он сегодня ширнулся или выкурил какой-нибудь дряни, чтобы загнать себя в такой угол?
— А теперь тебе придется ответить, — начала я, и Стасик поднял с подушки голову, дернулся навстречу моему голосу.
— Ты кто? — спросил хрипло. — Я так и знал, что придешь. Пришла…
— Да, пришла, — только и нашлась я сказать.
— А я почему-то смерть не такой представлял, — прошептал Стасик. — Думал, что она старая, страшная. Старуха с косой, наподобие моей бабки. А она, оказывается, молодая. А чего? Так и должно быть. Я-то еще молодой, за такими, значит, молодая приходит, красивая. Смотри-ка, а ты красивая. Я тебя не боюсь даже совсем. Красивее Галки, ложись со мной, а? Ну чего ты? Давай покувыркаемся — и ты меня к себе заберешь, такой кайф, наверное, будет…
На всякий случай я повернулась к Галке и приложила палец к губам, чтобы та не вмешивалась, — но девушка и так сидела, оцепенев, слушая бормотание Стасика, набирающее скорость. Парня, как говорится, прорвало и понесло…
— Где Кораблев? Александр Денисович? — спросила я отчетливо.
— А, вот чего! Ты сначала все из меня выпотрошить хочешь, чтобы чистеньким взять? — пробормотал Стасик, несколько снижая градус своей экзальтации. — Ну да, конечно. Да только я не виноват ни в чем. Точнее, не во всем виноват.
— Где Кораблев? — повторила я вопрос неумолимым голосом, как будто и правда сама смертушка неминучая.
— Я бы сам хотел знать. Но если они все же его убьют… Я сказал, я им сказал — только посмейте! Тогда — все. Тогда я даже не знаю что, они все же немного боятся… Положи мне руку на лоб, ну, пожалуйста — вот так, спасибо, скоро совсем станет хорошо, когда ты вся придешь. Не хочу я так больше, не могу.
— В чем же ты виноват? — спросила я мальчишку участливо, потому что мне и правда его по-настоящему жалко стало, особенно когда нащупала под рукой огненный лоб. — И виноват ли?
— Ведь это я сам все придумал, сам! — дернулся резко Стасик и даже руку мою сбросил. — Конечно, я отчима терпеть не могу, это все знают. Как его морали заумные услышу — злость берет. Но никогда я его смерти не желал, слышишь? Я тебе правду говорю, ты же сама видишь! Мы придумали, как прижать его и сделать так, чтобы мать деньги выложила. Мои, между прочим, деньги!
