Поверьте в меня; я хочу заслужить право называться Вашим учеником. Ах! Почему иногда чувствуешь себя таким счастливым? Я знаю, почему».
Когда письмо пришло в Лейпциг, Шуман с разрешения матери и согласия Вика уже сидел в почтовой карете. Он простился с Гейдельбергом, и этим закончился первый, двадцатилетний период его жизни. Все, что было пережито, было лишь увертюрой к тому, что должно было сейчас начаться, к творческому пути музыканта-композитора. Двадцатилетний студент возвращался в Лейпциг – в город своих мечтаний.
Занятия музыкой. «Новый музыкальный журнал»
(1831 – 1834)
В Лейпциге Шумана встретила кипучая музыкальная жизнь. Все началось так, как он себе представлял.
Декабрь 1830 года. Из письма к матери:
«…Я чувствую себя временами очень хорошо и привольно, прилежно занимаюсь и делаю большие успехи. За три-четыре года я надеюсь достигнуть уровня Мошелеса… Я хочу, чтобы он во всем служил мне примером. Моя милая матушка, поверь мне, терпением и выдержкой я могу достичь многого, если только захочу…
Если бы мои способности к поэзии и музыке были бы сконцентрированы только в одном пункте, то свет не преломлялся бы таким образом; но так я смело беру на себя много.
Я не могу приучить себя к мысли, что я должен умереть филистером, а сейчас я чувствую себя так, словно определен быть филистером от музыки…»
1831 год. В памяти Шумана еще свежо воспоминание о концерте Паганини, слышанном им во Франкфурте. Игра великого скрипача стояла перед ним, как идеал, она была движущей силой его невиданного усердия. Шуман буквально помешался на упражнениях. Он хотел бы подгонять время, чтобы как можно скорее достичь цели. Не говоря Вику, он экспериментировал с придуманными им самим особыми упражнениями и переусердствовал в своих занятиях, в результате чего перенапряг правую руку. И вот, спустя лишь год после начала занятий, по своей собственной вине, Шуман был вынужден отказаться от карьеры пианиста-виртуоза, сулившей ему столь блестящее будущее: в октябре у него отнялся средний палец правой руки.
«…Усердные, беспрерывные занятия; я играл более 6-7 часов ежедневно. Слабость в правой руке, которая все время усиливалась, прервала эти занятия, так что я вынужден был отказаться от намерения стать пианистом.
С тех пор я стал заниматься исключительно изучением немецких мастеров и сочинением музыки. Как раз на это время приходится первое выступление Шопена как композитора, которое глубоко затронуло меня. Если не ошибаюсь, я был первым, кто в большой статье, опубликованной в единственном тогда органе музыкальной критики, во «Всеобщей газете», привлек внимание к этому смельчаку. В 1831 году я начал регулярные занятия композицией с Генрихом Дорном, который сейчас работает капельмейстером в Риге, человеком исключительно проницательного ума. В это же время были изданы мои первые сочинения. Они слишком малы и случайны, чтобы много говорить о них» (Записки Шумана «Musikalischer Lebens-lauf» – «Музыкальная биография»).
