– А за помощь он просил отступные? – догадался Гуров.
– Вот именно, – кивнул Вельский. – Но он хитро делал. Сам никаких денег не брал. Он в таких случаях предлагал перечислить некоторую сумму на счет подставной фирмы, а некоторую сумму передать наличными другой фирме. У него для этого ушлые ребята имелись, которые на оформлении фирм-однодневок собаку съели. Он с ними делился, но и ему оставалось немало, потому что на его байки почти везде покупались. Он кучу областей объездил.
– И ни одного прокола? – удивился Гуров.
– А как он проколется? Кто же вслух признается, что его как лоха на несколько «лимонов» развели? Они все помалкивали в тряпочку. И дальше бы помалкивали, но тут мы встряли. Короче, Марго знала день и час, когда эта команда в Пожарск прибудет, когда примерно деньги получит. Я махнул в Пожарск заранее, с корешами обмозговал это дело. Мельница, мой дружок, предложил их в лесу встретить. Ну а остальное вы, наверное, сами уже знаете, раз на меня вышли…
– Допустим, знаем, – сказал Гуров. – Одного мы до сих пор не услышали. Как фамилия этого мошенника?
– Игнатьев его фамилия, – мрачно ответил Вельский.
Серый «БМВ», принадлежавший господину Игнатьеву, был задержан уже на следующий день после обеда в подмосковном Звенигороде. Обстоятельства задержания выглядели достаточно странно, потому что в момент задержания за рулем машины сидел некий гражданин Республики Дагестан, к которому у местной милиции имелись давние претензии, но не имелось возможности эти претензии предъявить – для этого всегда было слишком мало улик. На этот раз его с большим удовольствием арестовали, потому что никаких документов на машину у него не было, а денег от него милиционеры не взяли – до такой степени этот человек им надоел.
Узнав об этом, Гуров распорядился, чтобы задержанного немедленно доставили в Москву, и стал ждать. Это не значило, что он томился от безделья. Весь этот день он крутился как белка в колесе.
Утром Гуров едва успел проводить жену. Ему было очень неловко, потому что он так и не позвонил ей накануне. Сначала закрутился со следственной бригадой, потом еще долго сидел с Крячко в главке, а потом решил, что уже слишком поздно и не стоит беспокоить жену перед дорогой. Свою ошибку он осознал в последний момент, когда на перроне увидел упрек в глазах Марии и почувствовал некоторый холодок, который окутывал ее, точно невидимое облачко. Она ни о чем не спрашивала, но Гуров счел нужным объясниться.
