– А ты, Лев Иваныч, пообещай ей, что мы ее привлечем за содержание притона, – подсказал Боголепов. – Может, поостережется тогда.
– Лишнего не надо, людей напугаем. Попробуем сначала по-хорошему, – возразил Гуров.
Он махнул рукой участковому и направился к дому, в котором жила Воронцова. Это было добротное строение, с недавно выкрашенной крышей и аккуратным забором. Какой бы образ жизни ни вела гражданка Воронцова, но за порядком у себя она следила. Дворик у нее был совсем маленький, и росли там две какие-то чахлые яблони, скорее для тени, чем ради урожая. По соседству располагались такие же частные дома, окруженные заборами.
Инспектор Воинов по-хозяйски отворил калитку и почтительно пропустил Гурова вперед. Они вошли во двор. Там было пусто. У крыльца стояла собачья конура, но собаки в ней не было.
– У этой Машки даже собаки дохнут, – сообщил Воинов. – Ни одна не задерживается. Вот недавно еще одна сдохла. В чем причина – неизвестно. Кормит она их чем-то таким, что ли?
Они поднялись на крыльцо, и лейтенант грозно стукнул несколько раз кулаком в дверь. Тишина в доме сменилась неясным шумом, словно кто-то в потемках шарахался, задевая за все углы. Гурову показалось, что в окне промелькнула чья-то тень.
Потом шум утих, и участковый снова забарабанил в дверь.
– С первого раза никогда не выходит, – авторитетно пояснил он. – Абсолютно несознательная гражданка.
– Ну так женщина же, – подмигнул Гуров. – Прическу поправить надо? Глаза подвести…
– Представляю, какие сейчас у нее глаза! – фыркнул Воинов.
За дверью грохотнуло, и тревожный женский голос спросил:
– Чего надо?
– Гражданка Воронцова, откройте! – строгим голосом произнес Воинов. – Я ваш участковый. Поговорить надо.
– Ты со своей женой разговаривай! – посоветовали из-за двери. – А по чужим женщинам нечего ходить. Ишь, поговорить ему захотелось!
– Ты, Воронцова, не дури! – начиная волноваться, сказал Воинов. – Хочешь, чтобы тебе повестку прислали? Не хочешь здесь беседовать, будешь в кабинете у следователя – с протоколом. Ты этого добиваешься?
За дверью наступило молчание, а потом послышался тяжелый вздох, почти рыдание.
– Ох, как же вы мне надоели! – сказала Воронцова. – Как собаки! Чего вам от меня надо?
– Ты дверь открой, а мы скажем, чего надо, – проворчал Воинов. – И не тяни резину. Тут не только я. Тут к тебе важный человек из Москвы. Полковник!
– Чего? – недоверчиво спросила Воронцова. – Из какой такой Москвы? С какого это бодуна ко мне полковника занесло? И вообще, не могу я открыть – я не одета.
