Нет, я пока еще не отмела нефтяные войны окончательно, но уже склонялась к тому, что перед нами просто горстка жадных людишек, которые эксплуатируют порочные склонности других людей.
Несколько раз нам навстречу попадались скучающие девицы в мини. Мы как раз проезжали официальный район «красных фонарей». Заметив меня за рулем, девицы теряли к нам всякий интерес и спокойно продолжали курить.
Кажется, наша «сексуальная революция» зашла в тупик. То, что сначала казалось нормальным, медленно начинало приобретать зловещие формы. Кто-то в нашем городе снимал порнушные фильмы и, похоже, неплохо на этом деле наживался.
— У них никогда не хватает ума понять, что все может закончиться именно так, как с Зелинским.
Кажется, я произнесла это вслух. Сашка повернулся ко мне и с интересом спросил:
— А ты думаешь, у них вообще есть ум?
— Если у них «зеленых» столько, сколько нам с тобой и не снилось, значит, насчет их ума можешь не волноваться. Вот только направлен он не в ту сторону.
— Это называется не умом, — возразил Сашка, — а хитростью. И подлостью. Посмотри — живут, как князьки, и все им мало. Подавай им нефть, и наркотики с оружием, и порнуху…
— Я не стала бы так напирать на нефть, — сказала я. — И насчет наркоты с автоматами, — их могли подбросить.
— Не думаю. Скорее всего девицы были чем-то вроде охранниц при складе.
— Если они вообще знали, что хранится у них в квартире.
У них. В квартире…
Черт тебя побери, Танька! Я резко остановилась. Так резко, что Сашка чуть не въехал лбом в стекло.
— Что с тобой? — обернулся он ко мне.
— Предположим, что они поначалу этого не знают, — задумчиво сказала я. — А потом вдруг обнаруживают это. Обе больше работать «моделями» не хотят. Одна собралась замуж, вторая — домой, в родной Казахстан! Денег у них скорее всего не так уж и много. Слушай, а кто снимал им квартиры? Это можно выяснить?
— Да уж выяснили, только это нам ничего не дает. Ровным счетом…
— То есть?
— Зелинский, — вздохнул он. — Обе квартиры оплачивались Зелинским.
Yes!
— Дает, Сашка, и много дает, — улыбнулась я, снова трогая машину. — Это дает три первых пазла, которые уже сложились, остается только подобрать остальные…
— Выражайся по-русски, — буркнул он. — Какие пазлы?
— Ну, такие детские игрушки. Типа мозаики. Думаю, мы сможем найти совладельца киностудии довольно быстро.
Мы подъезжали к Баландину. Запахло гарью и дымом. Из тумана выплывали первые серые «хрущевки», безликие и убогие. Казалось, и жить в них должны такие же безликие и убогие люди. Будь я психологом, обязательно написала бы работу о том, как такие домишки порождают у своих обитателей склонность к пороку и сексуальным извращениям.
