Степан Владимирович глухо застонал, не столько от боли – он умел переносить боль! – сколько от горькой обиды на свою собственную глупость. Ну зачем он во время встречи, закончившейся для него этим бетонным склепом, вообще упомянул о полковнике Гурове? Эмоции, видишь ли, захлестнули… Хотя, припомнил Белоед, самое странное заключалось в том, что удивления это не вызвало! Значит, его врагу уже до разговора с Белоедом было известно, что им заинтересовались в ГУ уголовного розыска МВД?
Степан Владимирович присел на корточки в углу своего каземата, закрыл глаза и стал восстанавливать в памяти все, что привело его в этот как в прямом, так и в переносном смысле угол. Да-а… Тот еще разговорчик с бывшим однокурсником получился! Ведь он знал этого человека почти сорок лет, и что же? Оказывается, он никогда не знал его по-настоящему!
– Так ты решил, – улыбка на лице человека, сидящего за низким кофейным столиком напротив Белоеда, скорее напоминала оскал, – что это я ликвидировал проныру-журналиста и, заодно, твоего главбуха? А теперь, значит, хочешь собственноручно восстановить справедливость, покарать злодея и так далее? Это даже забавно! Дураком ты, Степан, был, им и остался. Вечный борец за правду. С мещанским уклоном…
– Да, я уверен, что за этими двумя смертями стоишь ты! – гневно сказал Белоед. – И не только за смертями. Это ты сорвал создание ассоциации. Это ты организовывал диверсии на наших объектах. Когда я прочел, наконец, материалы, собранные Рашевским, мне все стало хрустально ясно. Кроме одного. Зачем тебе это понадобилось? Ведь ты же сам дал мне беспроцентный кредит, ты знал, для чего он мне потребовался. Не понимаю… Но сегодня, Сергей, ты мне на этот вопрос ответишь.
Затянувшееся молчание, похоже, свидетельствовало о том, что его удар попал в цель. Особенно упоминание о файлах убитого журналиста.
– Ого! Пошли угрозы? – процедил наконец хозяин. Голос его резко изменился, стал враждебным, холодным, с металлическими нотками. – Не понимаешь меня, значит? Впрочем, это меня как раз не удивляет. Не с твоими мозгами, Степа! Я тоже кое-чего не пойму: как материалы Рашевского оказались у тебя? Их вообще не должно существовать в природе! Сперва ответь мне на этот мой вопрос, а затем, в зависимости от того, что я услышу, я, возможно, удовлетворю твое любопытство. Ты даже получишь подарок: уйдешь от меня живым.
– Запугать хочешь? А если я предупредил кое-кого, куда и зачем я отправился, а? – Степан Владимирович постарался, чтобы его слова прозвучали уверенно.
