Степан Владимирович медленно провел рукой по мокрому от пота лицу, окончательно прогоняя остатки ночного кошмара, и тяжело сел, опустив босые ступни на прохладный линолеум. Холодок пополз от ног выше, к груди, умеряя бешеное биение сердца, стучавшего, как кузнечный молот. Все тело сводило от напряжения. Он проснулся рано, солнце еще не взошло. Комнату заполнял бледный, унылый сумрак мартовского утра. Из приоткрытой форточки тянуло влажноватым сквозняком, и доносился хриплый мяв любовно озабоченных котов.
"А ведь старею, – грустно подумал Белоед. – Вон, моторчик-то как капризничает… Внутренний будильник не подвел, только вот лучше бы вообще не просыпаться. Хотя… Я ведь не ребенок. Под одеялом от действительности не спрячешься, а она, похоже, хлеще всякого кошмара".
Он принял контрастный душ: сперва очень горячий, потом ледяной, а под конец снова обжигающий. Яростно, чуть не сдирая кожу, растерся жестким вафельным полотенцем. Полегчало: растаяла муть в глазах, исчезла тупая боль в правом виске и надбровьях. Вышел на кухню, с некоторым сомнением посмотрел на оставшуюся в холодильнике треть бутылки «Смирновской». Нет! Сегодня он должен сохранять трезвую голову.
Есть не хотелось, даже мысль о еде казалась противной. Белоед заварил очень крепкого, почти как чифир, «Липтона», щедро сыпанул сахара, выжал в чашку половину лимона. За окошком в унисон любовному пению котов раздался заунывный вой жалующейся на жизнь дворняги.
"Как по покойнику, – мрачно подумал Белоед. – Ох, Степа, уродина ты старая, не накаркай! – упрекнул он себя за столь упаднические настроения. – И без того достаточно".
После вчерашнего разговора с милицейским полковником, после наполненной кошмарами ночи Степан Владимирович испытывал беспокойство и смятение, которые лишали его привычной уверенности в собственных силах. Но способность трезво анализировать ситуацию он сохранил в полной мере. Надо срочно брать себя в руки и думать, думать, думать.
Степан Владимирович вновь и вновь перебирал в уме подробности вчерашнего разговора с полковником Гуровым. М-да… Выводы следовали страшноватые.
"Чего же я хотел? – думал он. – Не так уж много, но и не мало, черт возьми! Создать, наконец, нормальную среду для московских строителей. Для низового звена, для работяг, прежде всего. Чтобы их перестали обманывать на каждом шагу, чтобы платили нормальные деньги и вовремя. Если бы мы создали холдинг, то ни одна «новорусская» сволочь не посмела бы кидать наши бригады. А то ведь привыкли: аванс еще так-сяк, по сметной стоимости, а как доходит дело до расчета… Проще нанять других, таких же безответных. А первым указать на дверь. И ладно еще, если вежливо, а не под зад коленом!"
