– Ну! – изо всех сил рявкнул Гуров прямо в обреченное мордоворотово ухо, усиливая нажим на локоть, подводя охранника к самой грани болевого шока. – Где он?!
– И-и-и! – тонко, по-поросячьи, завизжал тот. – Пусти-и-и! Н-нет! Нет сегодня Ржавого. Откуда мне зна-ать! Давно не было! Ой, пусти-и-и!
"Так, – обрадованно подумал Лев. – Вот и кликуха его в местной тусовочке нарисовалась. Ржавый, значит. Выражение "давно не было" подразумевает, что когда-то был. Это самое главное. Теперь пусть-ка Станислав Васильевич эстафету перехватывает, пока мой кадр в таком разговорчивом настроении пребывает!"
Крячко, конечно же, не подвел. Он присел на корточки, взял детинушку за подбородок, с которого стекали слезы вперемешку с соплями, тихонько похлопал по зареванным пухлым щекам. Ну, прямо добрый доктор Айболит на фоне бармалействующего Гурова!
– Отпусти ты его, – укоризненно сказал он Гурову, – зачем животную мучить, он уже не будет рыпаться. Ты ведь не мазохист, милый? Нет? Что же ты, герой, в таком паскудном месте делаешь? Ну а мы с приятелем не садисты. Шут с ним, со Ржавым, нет его сегодня здесь, и слава Аллаху. Его, Ржавого, счастье. А вот кто есть? Ты отвечай, голуба, без вранья, и все твои неприятности закончатся. Вот послушай: кто из них сейчас здесь?
Он в быстром темпе перечислил несколько то ли фамилий, то ли кличек. Мордоворот, отпущенный Гуровым, бессмысленными глазами таращился на Станислава, баюкая больную рученьку и слабо шипя от боли. Казалось бы, никакого толка из блицопроса не получится, но тут удача улыбнулась сыщикам во все тридцать два зуба. Услышав последнюю из перечисленных Крячко фамилий, охранник дернулся, а в побелевших от боли и страха глазах мелькнуло удивление.
– Дык… Дык это ж, – закудахтал он, – это ж хозяин наш! Ну, как это, управляющий. Конкретно, шеф, значится. Здеся он. Он ночами всегда здеся остается, в кабинете сидит, наверху.
– Ого! – Теперь удивление мелькнуло уже в глазах Крячко. – Вот так Гуселкин, надо же, какой карьерный рост! Такой был серенький, незаметненький… Всегда на вторых ролях. Повезло нам, Лев! Кличка у него была в их поганой компашке: «Шварценеггер». По контрасту, так сказать, ну еще зовут соответствующе. С таким объектом, как Арнольд Гуселкин, я берусь наладить взаимопонимание. Так, теперь бери этого фруктика в мягкий захват, чтобы не рыпался, он нас проводит в кабинет господина Гуселкина. Ведь проводишь, а? Тогда больше больно не сделаем, и вообще – отпустим на покаяние, потому как покаяться тебе есть в чем, чудо ты в перьях.
