– А может, это никак не связано с тем делом? – задумчиво спросил генерал. – Может, у него другие дела? Вы его магазин не проверяли? Он на самом деле хомячками торгует?
– Ну, там, кроме хомячков, всякой живности хватает. Как в Ноевом ковчеге! Нет, в этом плане все в порядке. Разве что трудно поверить, что бандюга на зверушек переключился. Но чего в жизни не бывает! Может, ему в детстве очень хотелось собаку иметь, а родители его в этом не поддержали? На всю жизнь нанесли психологическую травму.
– Травма травмой, но ведь он в свое время на Чемодана работал, – напомнил Орлов. – Как у него сейчас со старыми связями?
– А что Чемодан? – развел руками Гуров. – Чемодан теперь – уважаемый предприниматель, столп общества. Говорят, даже пытался пройти в городскую Думу, но якобы ему где-то там намекнули – пока рано… Контактирует ли Живаев со старым шефом? Бог его знает! Я же говорю, что с тех пор, как мы установили за ним наблюдение, он ни с кем, кроме своих продавцов, не контактирует. Эдакая вещь в себе. И мне это не нравится. Нет ничего более настораживающего, когда человек внезапно меняет привычки.
– Вот тут ты прав, Лева! – согласно кивнул Орлов и, неожиданно поднявшись, подошел к сейфу в углу кабинета. – Привычки менять вредно и некрасиво. Поэтому по старому обычаю давай-ка примем по паре капель…
Он достал из сейфа бутылку темного, как смола, коньяка, два металлических стаканчика и тарелочку с нарезанным лимоном.
– За счастливый исход твоей неразумной вылазки! – строго сказал генерал, наполняя стаканчики. – Чтобы кровь твоя быстрее восстановилась. А заодно за будущий успех. Я иного результата не предполагаю, потому что тут наша честь задета. Считай, уже трое наших пострадали… Ну, давай, чтобы ты был здоров!
Они сделали строгие лица и не спеша выпили. Потом так же неторопливо пожевали лимон, посмотрели друг на друга. Гуров спросил:
– Не пойму я тебя, Петр, – отчего ты сегодня такой добрый? Ведь, в сущности, мы дело провалили! Едва человека не потеряли, и вообще… А ты коньяком меня поишь, добрые слова говоришь. Не к добру это!
– Вот видишь, и ты туда же! – печально сказал Орлов. – В каждом поступке подтекст ищешь. Забывать мы стали простые человеческие чувства! А ты о том подумал, что я, когда про твое ранение услышал, едва инфаркт не схватил? А ты о том подумал, сколько у меня в этой жизни настоящих друзей осталось? Раз-два и обчелся. А ты говоришь, зачем коньяк! Очень даже зачем!..
