– Ну, я тебе не священник, – развел руками Гуров. – Меня не исповеди, меня признания интересуют.
– Это я понимаю. Но и вы меня поймите. Ведь я близкого человека предам. Мне важно знать, что вы по справедливости с ним поступите. Я про вас слышал. Вы – настоящий человек. Если слово дадите, что все путем будет…
– Вообще-то, я на эту встречу не напрашивался, – заметил Гуров. – И условий никаких принимать не буду. Это прошу учесть сразу, чтобы больше к этому вопросу не возвращаться. И потом, если тебе нечего мне сказать – зачем звал?
Бобков ударил себя кулаком по лбу и скрипнул зубами.
– Да ведь они меня, как катком… Вы что, не понимаете? Меня на зону, а все, что мое, приберут к рукам. Дом, бизнес, все… Я знаю, кто на это дело глаз положил! Они бы без вас не доперли, а теперь… – Голос его сорвался.
– Это чересчур вольная интерпретация, как мне кажется, – подумав, сказал Гуров. – Не советую широко ее озвучивать. Для подобных обвинений нужно иметь веские основания. Ну, хотя бы такие, какие имеются для возбуждения уголовного дела в отношении тебя самого.
Бобков посмотрел на него с болью во взгляде. Гуров понимал его. Не все из тех, кто прошел тюремные университеты, с легкостью воспринимают мысль о возвращении за решетку. Да, пожалуй, никто. Но для некоторых это особенно тяжкое испытание. Бобков уже почувствовал вкус хорошей жизни. Менять ее на нары и алюминиевую миску с баландой ему не хотелось до смерти. Но и на признание он никак не мог решиться. Однако Гуров понимал, что оно все равно состоится – если бы Бобков не принял в душе решение, он ни за что бы не назначил эту встречу. Нужно было только проявить немного терпения.
Некоторое время они все молчали. Веселый доктор явно заскучал. Ему хотелось действовать, шутить и говорить о привычных вещах. Однако обстановка этому совсем не способствовала. А еще доктору было любопытно, что за секрет в конце концов выложит его необычный пациент, и он тоже терпеливо ждал.
– Ладно, прав ты, гражданин начальник! – вдруг сказал Бобков, отворачивая лицо. – За язык никто меня не тянул. Да и брат не виноват. Надеюсь, учтете этот факт. Это была необходимая оборона. Там таким мочиловом пахло!.. У него другого выхода не было, понимаете? Он и так еле ушел. Я вот не знаю, живой он еще. Он говорит, его уже давно пасут.
– Стоп-стоп-стоп! Давай-ка по порядку, – остановил его Гуров. – Что за брат? Кто пасет? Зачем?
– Я только тебе признаюсь, гражданин начальник, – проникновенно сказал Бобков, окончательно переходя на доверительное «ты». – Своим легавым я и слова не скажу. Они все равно все против меня повернут. Ты вот не веришь, что они меня, как липку, хотят…
