– Дальше самое главное, – сказал Гуров. – Откуда у вас под забором эта гильза могла взяться? Даже две такие гильзы? Стреляли?
– Не при делах, гражданин начальник! – равнодушно ответил Бобков. – Может, и стреляли, но не при мне, значит.
– А в ночь на шестнадцатое где ты находился? – грубо спросил капитан Сурков. – Стрельбу рядом слышал?
– Что-то не припомню, – упрямо сказал Бобков. – Заснул, должно быть, крепко. За день так укатаешься, что ног потом не чуешь.
– Это бывает, – согласился Гуров. – Только странно получается. Вы среди бела дня нервничаете, дуло под нос всем суете, а ночью, выходит, спите как младенец? Не сходится что-то. Сдается мне, что-то вы от нас тщательно скрываете, гражданин Бобков. Но, как правильно заметил ваш земляк, мы ведь можем продолжить беседу законным порядком, в другом месте, не таком уютном. Кстати, что же вы строились на отшибе, если так всего боитесь? Или это недавние страхи?
Под градом вопросов Бобков несколько сник. Он только быстро переводил взгляд с одного лица на другое, прикидывая в уме, какую линию поведения ему занять. Наконец он что-то придумал.
– Ладно, может, и слышал я что-то, – неохотно сказал он. – Вот только какая закавыка – пьян я в ту ночь был, гражданин начальник. Нарезался до звезд в глазах. Головы поднять не мог. Слышал, какие-то разборки в роще были, а что, кто – вникать не стал. Ей-богу, не вру. Я на ночь собак спускаю. У меня, видите, кобели какие? Порвут любого. Я за ними лучше, чем за каменной стеной.
Полковник Крячко почесал в затылке и, прищурив один глаз, сказал:
– В общем, когда ты пьяный, то ничего на свете не боишься. А когда трезвый, то тут на любой пук с ружьем выскакиваешь. Это дело понятное. Я сам, как стакан приму, таких дел готов натворить – трезвый от одной мысли поседеет. А вот хозяйство свое нам показать слабо? Домишко у тебя завидный. Сам о таком мечтаю. Хотелось бы изнутри на мечту поглядеть, это как, возможно?
Бобков посмотрел на него с такой неприязнью, что у более чувствительного человека от такого взгляда на целый бы день испортилось настроение, но Крячко только улыбнулся.
– Как хотите, – буркнул Бобков, снова поднимая ружье. – Только подождите, я собак свистну. Запру от греха подальше. Они у меня чужих не любят.
Он пошел собирать собак, а Гуров, наблюдая за ним, заметил вполголоса:
– А говорил, что только на ночь собак отпускает. Боится чего-то наш Бобков! Всерьез боится.
– Он у меня не так испугается! – с угрозой в голосе сказал капитан Сурков. – Совсем обнаглел – с ружьем на представителей власти! Я еще разберусь, чем он тут занимается!
