Он высыпал в две разномастные посудины по пакетику черного кофе, залил кипятком. Поинтересовался больше из вежливости:
– Кофе? – и сунул дымящуюся кружку в лицо пленнице.
Она чуть отпрянула, осторожно втянула пар трепещущими звериными ноздрями, неодобрительно передернулась. Точь-в-точь кошка, которой вместо любимого корма суют под нос какую-то подпорченную гадость. Следовало ожидать! Кофе – продукт исключительно здешнего мира, с которым оборотни, если верить науке, не контактируют.
– Пей, не бойся, – буркнул Дан.
Ничего, пусть привыкает, не маленькая. Он знать не знает, что она ест и пьет на своей забытой всеми богами родине. И, кстати, совершенно не желает выяснять! Так что будет лопать, что дают, и спасибо скажет, и миску вылижет, и вообще…
Он бы и дальше взвинчивал себя, но Тейю внезапно вырвала у него кружку, и раздалось такое хлюпанье, словно целый выводок кутят принялся дружно лакать молоко. Дан опомнился, глянул – и обалдел. И правда, молоко! Или что-то очень на него похожее, белое и явно не слишком горячее – демоница жадно заглатывала напиток, пофыркивая и отдуваясь, и во всем ее облике читалось блаженство. Ошалевший Дан отобрал кружку, понюхал с подозрением. Она поощрительно улыбнулась: пей, мол, смелее! Осмелился лизнуть. Правда, молоко. Теплое, жирное, сладковатое. Парное.
– Вкусно, – с чувством заявила пленница и облизнула губы, а потом и щеки удлинившимся языком. Облик снова мигнул, пропуская звериные черты через пленочку человечьих.
– Не чавкай, – рявкнул Дан, отмирая. – И вообще, веди себя по-людски.
У Тейю вмиг вытянулось лицо, слиняло выражение щенячьего восторга, и исчадие ада бурно разрыдалось.
Дан неловко засуетился вокруг девчонки, бормоча что-то утешительное, схватил ее за хрупкие запястья, с силой отвел ладони от лица – уже вполне нормального, девичьего, без всякого кошачьего подтекста, только с распухшим носом и багровыми щеками. Она медленно, трудно успокаивалась, всхлипывая и вытирая нос всей рукой, и он тяжело вздохнул, окинув мысленным взором открывающийся перед ним педагогический простор. Тейю наконец угомонилась и нахохлилась на своей табуретке, всклокоченная и пристыженная.
– Ладно, научишься, – примирительно буркнул ловчий. – Пойми, здесь свои порядки.
– Плохие порядки, – отчеканила она и высморкалась в подол футболки. – Вещи совсем не слушаются.
– А кофе?
Она протяжно выдохнула и чуть просветлела.
– Кофе послушалось.
– Послушался, – машинально поправил Дан, делая большой глоток из собственной чашки.
