— А мы должны сыграть роль строгого воспитателя. Всех построить, отобрать недоеденные куски, утереть морды, раздать слабительное… Так, что ли?
— Не знаю, — вздохнула Даша. — Я знаю только одно — развитие событий нельзя пускать на самотек. Если мы ничего не сделаем, произойдет катастрофа. Не знаю, в чем она будет выражаться, может, ядерная война начнется, а может, все будет как-то по-другому, не знаю. Никогда не думала, что придется столько думать о судьбах мира. Я ведь обычная маленькая девочка…
Она попыталась подкрепить свои слова соответствующей гримаской, но на бледном и почти бескровном лице эрпа эффект получился неожиданный. Даша стала похожа на грустного вампира. Мне вдруг стало ее жалко и одновременно я почувствовал… даже не знаю, как это объяснить. Не то чтобы неприязнь… Мне стало неприятно, что девочка, пусть и не маленькая, а вполне сформировавшаяся, но все-таки подросток, так серьезно рассуждает о таких серьезных вещах. Кажется, она умнее меня.
Стоило мне мысленно произнести эти слова, как все встало на свои места. Да, она умнее меня. У нее не хватает жизненного опыта, ей недостает здорового цинизма, но это дело поправимое. В той ситуации, в какую попали мы с ней, люди взрослеют очень быстро. А когда она повзрослеет в достаточной степени, она поймет, что рядом с ней… нет, не чмо, но все-таки не такой продвинутый мужчина, какого она заслуживает. Или она все уже понимает? Не знаю. Женская душа — потемки, а душа умной женщины — потемки вдвойне.
— Девочка, — повторил я. — Девочка-вундеркинд.
И вздохнул.
Даша тоже вздохнула.
— Опять начинается, — сказала она.
— Что начинается?
— То, что обычно. Парни меня боятся.
— Неудивительно, — хмыкнул я. — Парни всегда боятся слишком умных девушек.
— Слишком? — переспросила Даша.
— Слишком умных, чтобы чувствовать себя рядом с тобой… не то чтобы неуверенно… Нет, я понимаю, что это глупо, но ничего не могу с собой поделать. Так устроены мужчины — нам нужно чувствовать себя более крутым, чем любимая женщина.
— Любимая? — переспросила Даша и улыбнулась. — Ну вот ты и проговорился.
Я пожал плечами.
— Да нет, — сказал я, — не проговорился. Честно говоря, я пока еще не думал о тебе в таких выражениях… Я и сам не понимаю, что со мной происходит, может, это любовь, а может, и нет, я ведь не знаю, что такое настоящая любовь. Несколько раз мне казалось, что я понял это, но каждый раз проходило время и я понимал, что был не прав. Наверное, я еще никого не любил по-настоящему. Я боюсь снова поверить, что люблю, боюсь, что придется разочароваться, а это очень больно. Не могу нормально объяснить, ерунда какая-то получается. Если бы ты владела эмпатией, ты бы меня поняла.
