Сверху было хорошо видно, что трава в месте презентации вытоптана очень сильно. Если считать, что все это вытоптали евреи, приходится признать, что они все утро танцевали свою джангу или как у них там называется главный религиозный танец.
— Он приводит все группы в одно и то же место, — сказал я.
— Угу, — согласилась Головастик. — У меня есть идея. Как думаешь, за час-полтора они еще не успеют закончить?
Я молча пожал плечами, вспомнил, что невидим, и сказал:
— Не знаю.
— Все равно попробуем, — решила Головастик. — Полетели обратно. И напомни мне видеокамеру взять.
— Может, не надо? — запротестовал я. — Бомж узнает, что мы с Леной поселились у него в раю, начнет ругаться…
— Пусть ругается.
— Лене неприятно будет.
— И хорошо, что неприятно, — решительно заявила Головастик. — Ей давно уже пора завязывать со слепым поклонением. Она и сама понимает в глубине души, что Бомж недостоин поклонения.
— А кто достоин? — спросил я. — Ты?
Головастик невесело рассмеялась.
— Поклонения недостоин никто, — заявила она. — Мы с тобой не собаки, чтобы вилять хвостом и выпрашивать подачку. Жить надо умом, а не молитвами. Жалко Лену, хорошая девчонка, а так страдает… Ладно, полетели уж.
— А чего лететь? — спросил я. — Давай лучше сразу телепортируемся.
— Точно! — воскликнула Головастик и хлопнула себя по лбу.
Через час евреи все еще были в раю. Только теперь они уже не созерцали райские красоты, не такие уж и замечательные, честно говоря, а дружно молились. Бомж молился вместе со всеми.
— Самому себе молится? — недоуменно спросил я.
— Нет, — ответила Головастик. — Ты не забывай, в этой компании он не Иисус Христос, а анонимный мешиах, который только еще должен прийти в мир. А вопрос о том, бог он, человек или богочеловек, у евреев до сих пор остается открытым. Так что никакого парадокса здесь нет.
— Будет, — заметил я и хихикнул.
— Ага, — согласилась Головастик, — обязательно будет.
Антон, лежащий на разложенном заднем сиденье, недовольно заскулил и попытался перевернуться на другой бок.
— Бедолага, — сказала Головастик. — Потерпи еще чуть-чуть, сейчас все пройдет.
— Ох, что сейчас начнется… — протянул я. — Сейчас у них такая истерика пойдет… Как думаешь, они весь рай загадят или не весь?
— Ничего они не загадят, — сказала Головастик. — Сейчас каждый из них думает, что испытывает ниспосланное богом чудесное видение. Они еще не верят, что рай существует реально.
— Скоро поверят, — усмехнулся я.
— Не скоро. Почему бы богу не вплести в чудесное видение какую-нибудь нелепую вещь, но преисполненную глубокого смысла? Поначалу они воспримут нас как новых персонажей представления, которое устроил Бомж.
