Такое случалось редко, не чаще, чем снег при палящем солнце, - Мидори не хотелось в школу и настроение было препаршивым; - «обычного завтрака не хочется? может, заказать какие-нибудь изысканные суси? на простуду-то не похоже, жара нет, видно, просто на-иереживалась; мама нынче утром сходит за тебя в святилище Таро, а тебя освобождаю, как пострадавшую» - «нет-нет, мне непременно нужно самой попросить о сестрином процветании, не успокоюсь душой, если не схожу, дай мне только на храмовое пожертвование, я скоро вернусь», - и она ушла; в храме Таро Инари20 в Накатамбо звякнула колокольчиком «пасть крокодила»21, соединила ладони, придумывая, за что бы вознести молитву? она подходила к святилищу и возвращалась, бродила, склонив голову, по тропинке, ее заметили и окликнули издалека; подбежал Сёта, дернул за рукав, выпалил: «Мидори, извини за вчерашнее» - «О чем ты? Не тревожься» - «Они ведь меня ненавидят, я их враг, а меня бабушка позвала, пришлось уйти, а то бы Сангоро так сильно не досталось, утром я был у него, он рыдает, он прямо вне себя, знаешь, как я злюсь, узнав, что Тёкити в тебя сандалию швырнул, да, так? - это даже для такого негодяя слишком! Поверь, Мидори, я бы ни за что не ушел, если б знал, а так - еду-то я мигом проглотил, собрался возвращаться, да бабушка затеяла ванну принимать, велела мне дома сидеть, тут у вас все, видать, и произошло, свара-то», - он оправдывался, будто и в самом деле был виноват; - «Больно?» - он посмотрел вверх на ее лоб, Мидори рассмеялась: «Пустяки, разве это рана! Только знаешь, Сё, об этом никто не должен знать, если кто-то скажет, что Тёкити швырнул в меня сандалию, ужас что будет. Мать прознает - мне жутко попадет, родители-то меня пальцем никогда не тронули, а тут какой-то негодяй Тёкити грязной обувкой в меня прямо в лоб мне бросает, пинается...» - она отвернулась, лицо ее было жалким.
«Ты прости меня, правда, все говорят, что я виноват, мне не пережить, если ты злиться станешь! Давай, все обсудим», - они стояли у задней калитки дома Сёта. «Мидори, хочешь, зайдем ко мне. Никого нет, бабушка, верно, ежедневную дань собирает, так грустно одному, покажу тебе "парчовые картинки", помнишь, я рассказывал, у меня их много, зайдем, а», - он тянул ее за рукав, не уходил; Мидори молча кивнула; в сад вела плетеная калитка на петлях, выстроились рядами изящные молоденькие деревья в кадках, с крыши свисали пучки папоротника, видно сохраненные Сёта со дня лошади; сторонний человек вряд ли полюбопытствовал бы заглянуть сюда, но все местные знали, что это - самый богатый дом в квартале, что живет в нем бабушка с внуком; на дверях устроены разнообразные замки и запоры для устрашения незваных гостей, но, хотя обитатели соседних одноэтажных домиков любили заглянуть сюда в отсутствие хозяев, на взлом, конечно же, никогда и никто не решался; Сёта шел первым, отыскивая в доме удобное местечко, чтобы нежарко и ветерок продувал: «Проходи, пожалуйста», - он заботливо протянул ей веер - такая предупредительность не по годам забавна была в тринадцатилетнем подростке; он принялся показывать ей «парчовые картины»
