- Ты не забыла запереть дверь? - спросила Ёко, опустив журнал на одеяло.
- Пришел Тагути-сан и опять выругал меня.
- Вот противный. Говорят, он бабник.
Девушки не любили Тагути. Во-первых, он не скрывал своего к ним плохого отношения; во-вторых, был ужасный сплетник и даже про них распускал сплетни среди мужчин. Обычно, оставаясь вдвоем, девушки подолгу обсуждали Тагути, ругали его, возмущались, но сейчас Мицу не слушала подругу, начавшую обычный разговор. Она вспоминала тот день, когда с серого, как грязная вата, неба падал дождь... Мокрую улицу... мокрые окна гостиницы... тусклый, едва сочившийся сквозь пелену дождя свет Сибуя... женщину, с трудом поднимавшуюся по скользкому склону...
День был тоскливый и вообще такой ужасный.
Она не хотела, чтобы это повторилось... Ей было так больно. Если бы Ёсиока-сан любил ее без этого. Но он расстроился, когда Мицу отказала ему, и сказал, что без этого любви не бывает. А Мицу не знала, куда деваться, когда он говорил это. С детства у нее разрывалось сердце при виде несчастного или даже огорченного человека, особенно если причиной огорчения была она. Так было и в ту ночь в гостинице, на мокром от дождя склоне. Ей было больно. Но ради Ёсиоки она это вытерпела.
Никогда между ней и Ёко не было никаких секретов, но сейчас Мицу не решалась открыть подруге свою тайну: ей было стыдно.
- Я хочу спать, Ёко.
- Ну спи.
Мицу хотелось думать о чем-нибудь радостном, светлом, и она стала думать о желтом жакете. Еще пять дней - и она в этом красивом жакете пойдет на свидание. И куда ее ни поведет Ёсиока, теперь она не будет стесняться.
Прошла неделя, а Ёсиока не давал о себе знать. Каждый день она с трепетом ждала письма или открытки, но ничего не было. Возвращаясь с работы, Мицу не могла идти спокойно, она все прибавляла шаг и наконец пускалась бегом. Тяжело дыша, она открывала входную дверь и сразу же смотрела в угол коридора, где на столике хозяин обычно оставлял почту для девушек.
Прошло еще две недели. Но тусклый свет, проникающий через немытое окошко, освещал лишь пыльные ступеньки лестницы.
«Сегодня нет, но завтра будет, обязательно будет... - Мицу прижимала крестик к груди. - Завтра... завтра...»
А назавтра она снова прижимала к груди крестик и надеялась на следующее завтра.
Талисман, который она носила до этого крестика и потеряла, был куплен еще дома, в Кавакоси.
Кавакоси... Родина... С давних пор там была гостиница для проезжих самураев... Шла оживленная торговля... Хорошо там жилось... Там и бомбежек не было в войну...Но Мицу не хотела ехать домой. Без нее и отцу и мачехе лучше.
