На площади было ветрено. Девушки из ночного кабачка, окончив работу, быстро, так что грязь не успевала отлипать от их туфель, бежали по склону холма вниз, к вокзалу. Если бы я понимал, почему они так спешат домой, я бы, наверно, понял и Мицу, стоящую передо мной: каждую из них дома ожидали муж, дети, любовь, тихое семейное счастье... А Мицу...
- Что же мне делать?
Огни на привокзальной площади уже были потушены. Светились только окна двух-трех магазинчиков; возле одного из них стоял старик, похожий на пугало в своей потрепанной голубой форме Армии спасения. В руках он держал ящик для пожертвований.
Мицу подошла к нему.
- Оставь, ведь он же ничего не продает. Просит пожертвований, а на самом деле все, что ни дадут, присваивает себе.
Но Мицу уже открыла свой красный кошелек и, выбрав десятииенную монетку, сунула ее в ящик. Из бокового кармана брюк старик вытащил маленькую черную коробочку.
- Смотрите! - Мицу держала дешевый металлический крестик и глуповато улыбалась, думая, что я тоже обрадуюсь ее покупке. - Дайте еще два, - она бросила в ящик две десятииенные монеты, и старик невозмутимо протянул ей две черные коробочки.
- Зачем ты покушаешь это барахло?
- Я потеряла свой талисман. А один крестик я вам подарю.
- Нужен он мне, этот крестик!
- Возьмите. Он обязательно принесет вам счастье, - она насильно вложила мне в руку коробочку и засмеялась, широко раскрывая рот.
- Ну хватит, - сморщился я. - Пойдем домой.
- А вы на меня не сердитесь больше? В самом деле не сердитесь? Хотите, встретимся в следующее воскресенье? Я могу приехать к вам домой.
При последних словах я скорчил такую рожу, что она поняла - этого делать не стоит. Представляю, как будет смеяться Нагасима, да и другие жильцы, если ко мне припрется эта деревенщина.
Она уже порядочно мне надоела, и, сказав, что сам назначу следующее свидание, я, не попрощавшись, бесцеремонно подтолкнул ее в сторону вокзала. Подымаясь по лестнице, девушка поглядывала в мою сторону, и, когда она скрылась совсем, я почувствовал облегчение.
Боль в плече все еще не успокоилась. Сунув руку за сигаретами, я обнаружил в кармане коробку: Мицу все-таки умудрилась подсунуть ее. С досады прищелкнув языком, я выбросил в канавку сначала крестик, а потом коробку. Крестик прошел сквозь мусор, плывущий по воде, и погрузился на дно, а коробка поплыла, окруженная пачками из-под сигарет.
Усталый и злой, я едва добрел до дому. Нагасима лежал с марлевой повязкой на лице, натянув одеяло до подбородка.
