— Не везет мне, — состроила я огорченное лицо. — Только увижу интересного мужчину, так нет возможности с ним познакомиться…
— А как я, не подхожу? — игриво спросил парень, склонив голову набок.
— Вот если бы ты был не блондином, а брюнетом, тогда был бы другой разговор, — мечтательно произнесла я, томно опустив глаза и делая шаг в сторону.
— Ради такой женщины я бы покрасился! — крикнул мне вдогонку продавец.
— О нет, я не приму такой жертвы! — в тон ему отозвалась я и села за руль.
Теперь завоевательные поступки Валевича по отношению к Ирме получили объяснение. Желание Федора получше устроить свою жизнь было вполне понятно. Кому же не хочется скакнуть, как говорится, из грязи в князи? Присмотрел мужик состоятельную женщину и приступил к детальной обработке ее жизни, стараясь приспособить эту самую жизнь под свой размер. Похоже, все оказывалось значительно проще, чем я думала. Очень кстати Валевичу подвернулся родственник, уехавший за границу. Теперь Федор со всеми необходимыми атрибутами, включавшими шикарную квартиру и машину, мог разыгрывать из себя совладельца боулинг-клуба. Расчет у него был простой. Если женщина при деньгах будет уверена, что ее избранник вовсе не нуждается в материальной поддержке, а сам кого хочешь поддержит — например, друга детства из Сургута, — то ей гораздо легче дойти с таким человеком до загса.
Что же касается странного поступка Федора по отношению к Владу, то здесь может быть множество причин. Одна из них — личная неприязнь Валевича к Голосовскому. Возможно, отказавшись составить своему знакомому алиби, Федор таким образом решил свести с ним счеты.
Оставалось только сообщить Ирме о некоторых специфических особенностях ее избранника — и дело с концом. Но я почему-то не чувствовала никакого удовлетворения от проделанной работы. Когда ожидаешь от дела чего-то большего, а получаешь по минимуму, наступает разочарование.
Несмотря на принятое решение завершить дело, дав отчет Ирме, мне по-прежнему не давало покоя письмо, написанное на немецком языке, о котором упоминала Ника. Испуг, который овладел Владом при упоминании послания, был более чем подозрителен. Его расширенные от страха глаза стояли передо мной до сих пор. Именно поэтому я решила все-таки посетить квартиру, в которой еще так недавно жила Вероника.
В девятиэтажке Голосовских по закону, который в народе именуется законом подлости, не работал лифт. А подниматься нужно было, конечно же, на девятый этаж. Но для молодой, спортивного склада девушки, коей я себя считаю, это не составило большого труда. Когда, как индеец, неслышными перебежками я добралась до четвертого этажа, до меня донеслись голоса двух женщин, спускавшихся мне навстречу.
