Тут легкий плен алкоголя отпустил меня, и я начала ясно и четко соображать.
Конечно, не жена! И какая жена могла бы обрадоваться, узнав, что ее муж гомик? Почему она предложила мне такую большую сумму? Да наверняка потому, что, располагая такой кассетой, сможет получить гораздо больше! Она и времени-то мне на всякие там умозаключения не оставила, заявилась сразу же после звонка. Скорее всего она за мной следила. Звонила днем, я не брала трубку, спала. Потом она караулила поблизости от моих окон и ждала, когда загорится свет. Это наверняка. Потом позвонила из соседнего автомата и, не дав мне опомниться, забрала кассету. Все ясно и просто! Так, минуточку, но ведь Тимофеевская сказала, что ее направила ко мне Лунина.
Не обращая внимания на то, что было уже начало двенадцатого ночи, я кинулась к телефону. Номер Кати и Олега Луниных я помнила до сих пор наизусть, такое не забывается.
— Алло, — услышала я сонный женский голос после продолжительных гудков.
— Добрый вечер, — поздоровалась я. — Извините, что так поздно. Катя, это ты?
— Да, это я, — последовал ответ.
— Ой, Катя! — обрадовалась я. — Это Татьяна Иванова, помнишь еще?
— Таня? Конечно, помню, — уже более оживленно отозвалась Лунина.
— Катюша, у меня к тебе будет один вопрос.
— Да, конечно.
— Ты рекомендовала меня Елизавете Андреевне Тимофеевской?
— Кому? — услышала я удивленный голос на том конце провода, но все-таки решила повторить:
— Тимофеевская Елизавета Андреевна. Ваша дальняя родственница.
— Нет, Танюш, ты что-то путаешь. У нас нет ни родственников, ни знакомых с такой фамилией.
— Ну что ж, извини еще раз, что так поздно. Спокойной ночи.
— Да ничего. А что…
У меня не было настроения что-либо ей объяснять, и я повесила трубку. В ее ответе, честно признаться, я и не сомневалась. Итак, я стала соучастницей шантажа. Вот что значит долго не заниматься своей работой. Расслабилась! Ладно, продолжаем рассуждения. Значит, Тимофеевская, нет, скорее всего лже-Тимофеевская, для того, чтобы усыпить мою бдительность, прикрылась именем моих знакомых, о которых наверняка либо читала в газетах, дело-то было нашумевшее, либо от кого-то слышала. Она каким-то образом узнала о гомосексуальных связях Вениамина Михайловича и решила на этом подзаработать. Так, стоп! А ключ у нее откуда? И, кстати, о ключе, ведь я забыла его отдать ей. И она не спросила. Отлично! Еще одна незадача.
Я кинулась в комнату, где лежали мои джинсы, и вытряхнула прямо на пол связку ключей от квартиры Тимофеевского. Жалобно звякнув, они упали мне под ноги. Я подняла их и положила на видном месте. «А может, я сама себя накручиваю? — подумала я. — Может, она завтра вспомнит о ключах и придет за ними?» Надежда была слабой, но она умирает последней, и я немного успокоилась.
